Бернар Куртуа родился в 1777 году в Дижоне, столице провинции Бургундия, Франция. Формального школьного образования не получил. Его отец Жан-Батист Куртуа происходил из семьи местных сапожников, а мать Мари Блэ была дочерью крестьянина. Когда они заключили брак в 1771 году, Жан-Батист был камердинером 82-летнего Бушена де Грандмона, первого президента Дижонской торговой палаты и владельца городской гостиницы. После того, как их первый сын умер в 1772 году, у Мари и Жана-Батиста появились 6 детей: дочь Катерина, сыновья Пьер, Бернар, Жан-Батист, затем в 1780 г. близнецы Анне-Мари и Пьер. Жан-Батист-старший после смерти Грандмона в 1772 г. стал торговать вином, а когда гостиницу продали Дижонской Академии наук, и там открылась химическая лаборатория, он в 1775 г. устроился туда лаборантом.

В январе 1776 г. отец Бернара стал демонстратором Гитона де Морво. Три года спустя Жан-Батист снял жилье в здании Академии, где семья прожила следующие 10 лет. Лаборатория, необходимая для практических научных демонстраций, служила маленькой аптечной лавкой с 1778 г., управляемой Жаном-Батистом, которого в кругу семьи даже звали фармацевт Академии .

Французское руководство в то время искало пути увеличения производства селитры, необходимой для изготовления пороха. В Дижоне, благодаря сотрудничеству Гитона и бургундского поставщика пороха Шампи, в 1778 году началась работа по строительству экспериментального завода по производству искусственной селитры. Когда завод открылся в 1780 г., его назвали в честь Святого Медарда, и Жан-Батист Куртуа стал его управляющим по рекомендации Гитона. Однако он сохранил свою должность в химической лаборатории, и семья жила в Академии. В 1788 г. Жан-Батист и его жена купили завод по производству селитры им. Святого Медарда у Гитона и Шампи. На следующий год, когда Бернару исполнилось 12 лет, они переехали, покинув свою квартиру в Академии 31 октября. Бернар со своим старшим братом Пьером начал изучать селитряное производство и помогать своему отцу. В 1793 г. закрыли Дижонскую Академию, а Жана-Батиста уволили из лаборатории. Тогда он сконцентрировался на селитряном производстве и позднее заработал на покупке некоторых национальных земель, которая стала возможной по новому законодательству.

Бернар жил на заводе им. Святого Медарда до 18 лет. Около 1795 г. он уехал из дома, чтобы начать обучение в городе Оксерр в 80 милях от Дижона под руководством Фреми (его внук - выдающийся химик Эдмунд Фреми). Бернар провел три года в аптеке у Фреми и стал интересоваться практической химией. Около 1798 г. его пригласили занять должность в химической лаборатории Антуана Франсуа де Фуркруа в Политехнической Школе в Париже. Это произошло благодаря поддержке его крестного отца Барнарда Маре, парижского дипломата.

Бернар жил на заводе им. Святого Медарда до 18 лет. Около 1795 г. он уехал из дома, чтобы начать обучение в городе Оксерр в 80 милях от Дижона под руководством Фреми (его внук - выдающийся химик Эдмунд Фреми). Бернар провел три года в аптеке у Фреми и стал интересоваться практической химией. Около 1798 г. его пригласили занять должность в химической лаборатории Антуана Франсуа де Фуркруа в Политехнической Школе в Париже. Это произошло благодаря поддержке его крестного отца Барнарда Маре, парижского дипломата.

За два года до поступления Бернара в Политехническую Школу она была реорганизована со значительным сокращением финансирования. С 1799 г. студенты стали обучаться два года вместо трех, однако курс химии остался в прежнем объеме. Химию в то время преподавали три выдающихся профессора: Гитон де Морво, Фуркруа и Бертолле.

Сильное влияние на Бернара Куртуа оказало знакомство с Луи-Жаком Тенаром. После службы в армии в 1799-1801 гг. (в качестве фармацевта в военных госпиталях) Куртуа стал работать в лаборатории Тенара. Примерно в это время Арман Сеген, бывший помощник Лавуазье, открыл научно-исследовательскую лабораторию в Школе. Так как Сеген был поставщиком кожи для обуви армий Наполеона, он был богатым человеком и имел возможность финансировать научные работы [5]. Одним из его исследовательских проектов было изучение опиума, которое он поручил Бернару в 1802 году, когда тот перешел в лабораторию Сегена. Однако в 1804 году Политехническую школу реорганизовали, и Сеген покинул ее. В том же году Бернар ушел из колледжа, чтобы помогать селитряному делу своего отца Париже.

В начале 1802 г. 54-летний отец Бернара переехал из Дижона в Париж, чтобы организовать селитряное производство в столице. Он купил помещения по улице Святой Маргариты, 29 в восточной части пригорода Святого Антуана.

Производство было убыточным, и в 1805 г. Жан-Батист стал банкротом. Он провел 26 месяцев в тюрьме Святой Пеларгии для должников примерно с ноября 1805 до освобождения в декабре 1807 г. Бернару пришлось управлять селитряным делом на улице Святой Маргариты.

В 1808 г. Бернар женился на Маделине Моран, дочери парижского парикмахера. В 1816 г. у них родился сын Луи.

В 1811 году Бернар Куртуа впервые получил йод реакцией серной кислоты с раствором золы морских водорослей. Бернар был признан как первооткрыватель йода только через два года.

Но скорее всего открытие бы затянулось, если бы не любимый кот Бернара Куртуа. Историю открытия рассказывают друзья Куртуа.

Кот любил сидеть у Куртуа на плече во время обеда. Куртуа часто обедал в лаборатории. В один из обычных дней, Куртуа как обычно со своим котом обедал в лаборатории. Во время трапезы, кот чего-то испугался и прыгнул на пол. Не рассчитав траекторию, кот попал на бутылки, которые стояли около стола. В одной из бутылок находилась суспензия золы водорослей (содержащей иодид натрия) в эталоне, а в другой бутылке была серная кислота. От удара бутылки разбились и содержимое смешалось.

Началась химическая реакция и с пола начали подниматься клубы сине-фиолетового пара. Пар оседал в виде мелких черно-фиолетовых кристалликов. Это и был новый химический элемент ЙОД. Вот так кот придумал йод.

Этим случаем не могли не заинтересоваться химики: белый осадок больше не выбрасывали - его собирали и относили в химическую лабораторию, где Бернар Куртуа занимался изучением неведомого вещества, которое так и было названо: подобный фиалке, по-гречески - йодес…

У Куртуа были финансовые затруднения, и чтобы продолжить исследования он обратился к помощи друзей-химиков Николя Клемана (1779-1841) и Шарля-Бернара Дезорма (1777-1862), которые привлекли к изучению свойств темных кристаллов виднейших специалистов того времени: выдающихся французских ученых Ж.-Л. Гей-Люссака (1778-1850) и А.- М. Ампера (1775-1836).

В середине 1811 года парижский селитровар Бернар Куртуа обнаружил в пепле морских водорослей новое вещество, разъедавшее котлы. По причине необычного фиолетового цвета его паров Гей-Люссак предложил назвать его йодом. Образцы нового вещества попали к Дезорму и Клеману, которые 6 декабря 1813 года сделали доклад о своих опытах. Исследованиями нового вещества занялся также Дэви, специально приехавший в Париж.

Гей-Люссак поделился пробами с находившимся в Париже в октябре 1813 г. проездом в Италию корифеем британской науки сэром Хэмфри Дэви (1778-1829).

Интересно, что Франция и Британская империя в тот момент воевали друг с другом, однако приезд в Париж Дэви одобрил лично Наполеон Бонапарт, и ученые государств-противников стали совместно исследовать новый компонент стратегического порохового сырья, что было бы, вероятно, немыслимо в прагматически неблагородном XX веке!

Ж.-Л. Гей-Люссак предполагал, что фиолетовые пары - либо кислородсодержащее соединение, либо новый элемент. Х. Дэви и его молодой слуга, в прошлом - рабочий-печатник и лаборант-самоучка, а впоследствии - прославленный физик Майкл Фарадей (1791-1867), всегда путешествовали с портативной лабораторией. Они пришли к выводу, что вещество не является производным хлора, а представляет собой новый элемент, аналог последнего.

29 ноября 1813 г. Ш.-Б. Дезорм и Н. Клеман в Париже выступили на заседании Императорского института с первым докладом об открытом Б. Куртуа веществе и кратким описанием его свойств. А того же года 10 декабря Х. Дэви отсылает в лондонские Записки Королевского общества отчет о своих экспериментах, предполагая, что открыт новый элемент, и описывая гомологию между ним и хлором. Тогда же он предложил для элемента название - по аналогии с анлийскими названиями хлора и фтора и за фиолетовый цвет (по-гречески - ъпдпт) его паров.

Несмотря на серьезные споры двух великих ученых, живших по разные стороны Ла-Манша, о приоритете установления элементарной природы йода, оба корифея единогласно признали первооткрывателем Б. Куртуа

Ж.Л. Гей-Люссак опубликовал статью о свойствах новооткрытого элемента позже, 1 августа 1814 г. В ней он признал элементарный статус йода и предложил название , вошедшее во многие языки, в том числе - русский.

Получив в своё распоряжение небольшое количество йода, Гей-Люссак исследовал его химические свойства и установил, что йод является простым веществом и взаимодействует с водородом и кислородом, образуя две кислоты. Доклад об этом был помещён в трудах Французской академии в 1814 году. В статье Гей-Люссак особо отметил сходство химических свойств хлора и йода.

Йод. Что это? Удивительное совпадение или чудо? В любом случае без йода, действительно, не может быть и речи об интеллекте и физической силе.

Там, где по какой-либо причине йод вдруг становится редким гостем, резко возрастает численность глухих и уродливых слабоумных с зобом. Парадоксально, но факт: в XVIII веке в центре Европы, во французской Швейцарии целые деревни были населены угодными Богу существами . Причем юродивых было так много, что в армии служить было практически некому. По этой причине Наполеону пришлось стать первым государственным деятелем, который приказал систематически исследовать зоб у своих подданных.

В 1820 г. врач Штрауб предложил ввести йод в практику лечения зобной болезни. А его коллега Кауде параллельно работал над соединениями йода для лечения воспалительных процессов горла.

Знаменитый хирург и ученый Пирогов Н.И., помимо обычной настойки йода для обработки ран, давал смесь йода и крахмала при расстройствах желудка и изнуряющих поносах у пациентов.

Французский ученый Шатен (середина XIX века), проводя количественный анализ воздуха и воды, доказал несомненную связь между распространением зоба и содержанием йода в окружающей среде. Он установил замечательный факт: чем выше в горы, тем меньше йода в воде и воздухе горных долин, а в горных селениях - все больше зоба и кретинизма. Исследования эндемического зоба (связанного с йододефицитом) в странах Латинской Америки выявили безусловную связь между количеством йода, попадающего в организм, и наличием зоба. Эти исследования показали также, что пополнение запасов йода в организме улучшает физиологическую деятельность щитовидной железы .

В 1831 году Бернару Куртуа была присуждена премия Института Франции в 6000 франков за открытие йода.

Бернар Куртуа умер в нищете 27 сентября 1838 года. По иронии судьбы, торговля именно тем, что открыл Б. Куртуа, стала затем источником многомиллионных прибылей.

Именем Куртуа названа улица в Дижоне.

Флеминг родился 6 августа 1881 года в Лохфильде, расположенном в области Эйршир в Шотландии. Он был третьим из четырех детей от второй жены фермера Хуга Флеминга, Грэйс Стирлинг Мортон, дочери соседнего фермера. Также у Хуга Флеминга было еще четверо детей от первого брака. Второй раз он женился в 59 лет, а умер, когда Александру было всего 7 лет.

До двенадцати лет Флеминг учился в сельской школе в Дарвеле, а затем еще два года в академии Килмарнок. В четырнадцать лет он переехал к своим братьям в Лондон, где начал работать клерком в офисе доставки, а также посещать занятия в Политехническом институте на Риджент-стрит.

Его старший брат Томас уже работал врачом-офтальмологом и, последовав его примеру, Александр также решил изучать медицину. На его выбор медицинской школы в значительной степени повлияло то, что он участвовал в матче по водному поло со студентами из госпиталя Святой Марии. В медицинской школе Флеминг выиграл стипендию в 1901 году. Также стипендии Лондонского университета MB и BS в 1906 году достались ему.

В то время у него не было сильного пристрастия к какой-либо конкретной области медицинской практики. Работы по хирургии показали, что он мог бы быть выдающимся хирургом. Но жизнь направила его по другому пути, связанному с лабораторной медициной. Будучи студентом, он попал под влияние профессора патологии Алмрота Райта, который приехал в госпиталь Святой Марии в 1902 году. Он, еще будучи на Военно-медицинской службе, успешно разработал вакцинацию против брюшного тифа. Но у Райта были еще и другие идеи, направленные на стимуляцию пациентов, уже страдающих от бактериальных инфекций, с целью вызвать немедленный ответ на эти инфекции путем активации антител. Он пытался измерять количество этих антител в крови пациента. Это требовало новых методов и значительного труда. Группа молодых людей, которые присоединились к Райту, в том числе Джон Фриман, Бернар Спилсбери и Джон Уэллс, были уже не в состоянии справиться с этой работой. Поэтому и Флеминг был приглашен присоединиться к команде, как только он получил ученую степень в 1906 году.

Попав таким образом в первую исследовательскую лабораторию, прикрепленную к больнице, Флеминг оставался там до самой его смерти пятьюдесятью годами спустя. В 1946 году он стал директором Института. Флеминг приобрел всемирную известность как первооткрыватель пенициллина. Во время Первой Мировой войны Флеминг служил капитаном в Королевской медицинской армии. Он и многие его коллеги работали в госпиталях на поле боя на западном фронте во Франции. В 1918 году Флеминг вернулся в госпиталь Святой Марии, где он был избран профессором бактериологии в 1928 году.

Австралия подарила миру немало выдающихся личностей. Хоуард Уолтер Флори как раз входит в их число, и пусть его имя не особо известно среди обычных людей, но он, тем не менее, оказал значительное влияние на медицину XX века.

Флори родился 24 сентября 1898 года в Аделаиде, в семье процветающего обувного промышленника. С детства он проявил интерес к химии и медицине; природная внимательность и трудолюбие позволили ему стать учащимся школы при университете св. Петра и университета Аделаиды. Хотя его отец испытывал финансовые затруднения в связи с Первой Мировой войной и не мог оплачивать обучение сына, ситуацию спасли стипендии, выданные за блестящие научные исследования.

В 1922 году Флори прибыл в Великобританию, где продолжил свою научную работу. В 1928 году, изучая проблемы секреции, он натолкнулся на открытие Александером Флемингом антибактериального фермента лизоцима. Это событие не прошло бесследно для Флори, он несколько последующих лет не выпускал эту тему из головы, хотя и не имел возможности для исследования. Такая возможность появилась в 1935 году, когда Флори начал совместную работу с другим талантливым ученым Эрнстом Б. Чейном.

Чейн был настоящим энтузиастом своего дела, трудолюбивым и нестандартно мыслящим, Флори так же был талантливым химиком, умело руководившим другими исследователями; их плодотворный научный союз просуществовал несколько лет. Закончив исследование лизоцима, Чейн заинтересовался антибактериальными веществами в целом, и он нашел оригинальное исследование все того же Флеминга о пенициллине. Сам Флеминг после открытия пенициллина занялся другими исследованиями, так как полученный им препарат был нестабилен.

Флори же стал руководителем научной группы, целью которой стало производство стабильного пенициллина в необходимых количествах. В 1940 году им удалось получить достаточное количество пенициллина, чтобы испробовать его на лабораторной мыши. И хоть к тому моменту уже было известно, что пенициллин - самый эффективный и щадящий здоровые клетки антибиотик из существующих на тот момент, сам Флори, обычно сдержанный на похвалу, был поражен результатами.

Вторая Мировая война раскрыла острую необходимость в антибиотиках, и благодаря действиям Флори, удалось достаточно быстро наладить промышленное производство пенициллина.

В 1945 году Нобелевский комитет присудил премию по физиологии и медицине Флори, Чейну и Флемингу за открытие пенициллина и прекрасное терапевтическое действие при инфекционных болезнях. Ораторский талант Флори раскрылся на Нобелевской лекции, которую он посветил перспективам использования антибактериальных веществ и новым методам в исследованиях.

После войны Флори продолжил работу над антибиотиками, самыми удачными из них оказались цефалоспорины.

Еще одной вехой в жизни Флори стало назначение его на пост президента Королевского общества, высшего научного органа Великобритании. За время своего президентства он сделал множество преобразований. Благодаря его сильному и волевому характеру, а так же ораторским способностям, общество стало более активно участвовать как в жизни всего общества, так и в правительственных решениях.

За свои заслуги в медицине, он был удостоен дворянского звания, а в 1965 году его наградили пожизненным званием сэра и орденом За заслуги . Но не только Великобритания признала его светилом науки: он был удостоен множеством почетных степеней и наград, в том числе и золотой медалью им. Ломоносова Академии наук СССР.

Умер Хоуард Уолтер Флори в 1968 году, 21 февраля от сердечного приступа.

Из всех достижений научно-технического прогресса наибольшее значение для сохранения здоровья людей и увеличения продолжительности их жизни имеет, несомненно, открытие антибиотиков и в первую очередь пенициллина. Среди видных ученых нашей страны, внесших большой вклад в развитие этой области медицины, одно из ведущих мест по праву принадлежит создателю первого отечественного антибиотика, выдающемуся микробиологу, талантливому организатору здравоохранения, известному общественному деятелю, замечательному педагогу, академику АМН СССР, заслуженному деятелю науки РСФСР, лауреату Государственной премии СССР Зинаиде Виссарионовне Ермольевой. Наряду с другими учеными она стояла у истоков медицинской бактериохимии и изучения антибиотиков в нашей стране, была человеком большого организаторского таланта и неиссякаемой энергии, неутомимая деятельность которой и исключительные личные качества снискали ей всеобщее уважение и признание. Плодотворная научная, практическая и педагогическая работа, а также солидные труды в различных областях микробиологии сделали ее имя хорошо известным в широких кругах медицинской общественности страны и за рубежом.

З. В. Ермольева родилась 24 октября 1898 г. в семье казака на хуторе Фролов Донской губернии. После окончания гимназии в Новочеркасске поступила на медицинский факультет Северо-Кавказского университета в Ростове-на-Дону (1917 -1921). Исследовательской работой Зинаида Виссарионовна начала заниматься еще в студенческие годы. Ее первые учителя глубоко заинтересовали юную слушательницу микробиологией, которой она посвятила всю жизнь. Свой трудовой путь она начала в качестве ассистента кафедры микробиологии упомянутого университета и одновременно заведующего бактериологическим отделением Северо-Кавказского бактериологического института. С 1925 г. она возглавляла отдел биохимии микробов в Биохимическом институте им. А. Н. Баха в Москве. Этот отдел в 1934 г. вошел в состав Всесоюзного института экспериментальной медицины. С 1945 по 1947 г. 3. В. Ермольева - директор Института биологической профилактики инфекций. В 1947 г. на базе этого института был создан Всесоюзный научно-исследовательский институт пенициллина (в последующем Всесоюзный научно-исследовательский институт антибиотиков), в котором она заведовала отделом экспериментальной терапии. Одновременно с 1952 г. и до конца жизни Зинаида Виссарионовна возглавляла кафедру микробиологии и лабораторию новых антибиотиков Центрального института усовершенствования врачей (ныне Российская медицинская академия последипломного образования).

Перу З. В. Ермольевой принадлежит более 500 научных работ, в том числе 6 монографий. Заслуживают особого упоминания такие работы, как "О лизоциме" (1933, совместно с другими), "О бактериофаге и его применении" (1939), "Холера" (1942), "Пенициллин" (1946), "Пути развития рациональной антибиотикотерапии" (1957), "Антибиотики, интерферон, бактериальные полисахариды" (1971) и др. Ее научные труды посвящены изучению холеры, иммунитета, антибиотиков и биологически активных веществ природного происхождения.

Одним из важных направлений научной деятельности Зинаиды Виссарионовны является изучение холеры. В 1923 г. в журнале "Юго-Восточный вестник здравоохранения" была опубликована ее первая статья "К биологии холерного вибриона по материалу эпидемии за 1922 г. в Ростове-на-Дону", выводы которой не утратили своего значения до наших дней. В 20-х годах публикуются также результаты исследований о диастатическом ферменте холерных и холероподобных вибрионов; об их холероустойчивости; о желчи как факторе, способствующем биохимической и биологической изменчивости вибрионов. На основании глубоких, всесторонних исследований морфологии и биологии холерных и холероподобных вибрионов З. В. Ермольева предложила новый метод дифференциальной диагностики этих микроорганизмов.

Чтобы доказать роль неагглютинирующихся вибрионов в этиологии кишечных заболеваний, Зинаида Виссарионовна решила провести опасный для жизни эксперимент на себе. После нейтрализации желудочного сока содой она приняла 1,5 млрд микробных тел неагглютинирующихся вибрионов. Через 18 ч наступило расстройство кишечника, а еще через 12 ч развилась клиническая картина классического холерного заболевания, а из организма был выделен агглютинирующийся вибрион. Позже, вспоминая этот опыт, она писала: "...выделив стойко неагглютинирующийся вибрион, пассажем через собственный кишечник превратила его в агглютинирующийся штамм, неотличимый от типичного холерного вибриона".

Впервые в истории микробиологам З. В. Ермольева выделила из кишечника больного с диареей холероподобный светящийся вибрион, который вошел в номенклатуру бактерий как V. Phosphorescens S.

Особенно большую роль результаты исследований Зинаиды Виссарионовны сыграли в период Великой Отечественной войны в осажденном Сталинграде. Холера была занесена в Сталинград немецкой армией и угрожала нашим войскам распространением по путям эва-куации. В связи с этим по заданию Наркомздрава СССР она вылетела в Сталинград, где работала в составе группы, созданной с целью проведения противохолерных мероприятий. Наряду с санитарно-гигиеническими мероприятиями решено было проводить профилактику среди населения всего города и находящихся здесь войск единственным тогда средством профилактики - холерным бактериофагом, полученным в лаборатории З. В. Ермольевой и уже опробованным ею при заносе холеры в 1941 г. в регионы на границе с Афганистаном. В это время она разработала ускоренный метод бактериологической диагностики холеры, позволявший получить предварительный ответ через 5 -6 ч, и метод групповых посевов, который дал возможность увеличить пропускную способность бактериологических лабораторий в 5 -10 раз.

В 1942 г. вышла в свет монография З. В. Ермольевой "Холера", в которой подведены итоги почти 20-летнего изучения холерного вибриона. В этой монографии были даны новые методы лабораторной диагностики, лечения и профилактики холеры.

Около 6 мес Зинаида Виссарионовна провела в прифронтовой полосе. "Нам всегда помнится, как в годы войны Вы встали в единый строй с защитниками города и возглавили борьбу с особо опасными инфекциями", - писали волгоградцы, поздравляя ее с 70-летним юбилеем. "З. В. Ермольева - ученый, известный не только своими трудами, но и врачебным подвигом в осажден ном Сталинграде", - отмечал писатель В. А. Каверин (Медики в Великой Отечественной войне и чрезвычайных ситуациях мирного времени.

Труд Зинаиды Виссарионовны и ее коллег был высоко оценен правительством и народом. В 1943 г. З. В. Ермольевой и Л. М. Якобсон за участие в организации и проведении большой профилактической работы на фронтах Великой Отечественной войны, за разработку новых методов лабораторной диагностики и фагопрофилактики холеры была присуждена Государственная премия СССР. Эту премию они передали в фонд обороны страны.

Значительную часть своей научной работы Зинаида Виссарионовна посвятила выделению и изучению веществ, оказывающих антибактериальное действие. Первое такое вещество под названием "лизоцим" было выделено З. В. Ермольевой совместно с И. С. Буяновской еще в 1929 г. Как показали результаты дальнейших ис следований, лизоцим встречается во многих тканях, как животного, так и растительного происхождения. С 1930 г. лизоцим прочно вошел в отечественную медицинскую практику - его стали широко применять хирурги, окулисты, педиатры и врачи других специальностей.

В 1960 г. группа ученых, возглавляемая З. В. Ермольевой, впервые в нашей стране получила противовирусный препарат интерферон. Этот препарат был применен впервые для лечения тяжелой формы гриппа в 1962 г. и как профилактическое средство. Препарат применяется и в настоящее время для профилактики гриппа и других острых респираторных вирусных инфекций, а также для лечения ряда вирусных заболеваний в глазной и кожной практике.

Более 30 лет жизни (1942 -1974) Зинаида Виссарионовна посвятила изучению антибиотиков. Этот период связан с достижениями в нашей стране в области антибиотиков и других биологически активных веществ природного происхождения. В этой области ей принадлежит приоритет открывателя, ее работы по этой проблеме имели огромное значение для клинической медицины.

Имя З. В. Ермольевой неразрывно связано с созданием первого отечественного пенициллина, становлением науки об антибиотиках, с их широким применением в нашей стране. Большое число раненых в первом периоде Великой Отечественной войны требовало интенсивной разработки и немедленного введения в медицинскую практику высокоэффективных препаратов для борьбы с раневой инфекцией. Именно в это время (1942) З. В. Ермольевой и ее сотрудниками во Всесоюзном институте эпидемио логии и микробиологии был найден активный продуцент пенициллина и выделен первый отечественный пенициллин - крустозин. Уже в 1943 г. лаборатория начала готовить пенициллин для клинических испытаний. Работая практически круглосуточно, в чрезвычайно трудных условиях военных лет, З. В. Ермольева и ее ученики Т. И. Балезина, Л. М. Левитов, В. А. Северин, А. П. Уразова, Ф. Ф. Цуриков, М. И. Жилабо получали, испытывали на активность, стерильность и безвредность и отправляли в клиники драгоценный препарат.

Первые испытания проводились хирургами нескольких клиник Москвы под руководством проф. И. Г. Руфанова, но в основном - в Яузской больнице, где размещался эвакогоспиталь. Именно здесь, в Яузской больнице, пенициллин, созданный под руководством Зинаиды Виссарионовны, получил всеобщее признание. В начале 1944 г. здесь было проведено сравнение эффективности отечественного и английского пенициллинов, которые привез один из его создателей, знаменитый Г. Флори из Оксфорда. Лечение проводили в двух группах раненых с сепсисом, находившихся в одинаково тяжелом состоянии. И хотя отечественный пенициллин - крустозин был менее очищен и его применяли в меньших дозах, эфгфект лечения был не хуже, чем при применении английского препарата.

В составе бригады, возглавляемой главным хирургом Советской Армии Н. Н. Бурденко, З. В. Ермольева выезжала на 1-й Прибалтийский фронт, где отечественный пенициллин был успешно применен для предупреждения осложнений при тяжелых ранениях. При непосредственном участии З. В. Ермольевой уже в конце 1944 г. на базе фабрики эндокринных препаратов в Москве был открыт экспериментальный цех, который начал выпуск жидкого концентрированного пенициллина. Так, в тяжелые годы Великой Отечественной войны начался славный путь отечественного пенициллина, созданного Зинаидой Виссарионовной Ермольевой. Многогранный опыт работы по этой проблеме был обобщен ею в известной монографии "Пенициллин" (1946).

Позже под руководством З. В. Ермольевой были созданы и внедрены в производство многие новые антибиотики и их лекарственные формы, в том числе экмолин, экмоновоциллин, бициллин, стрептомицин, тетрациклин; комбинированные препараты антибиотиков (дипасфен, эрициклин и др.). Следует подчеркнуть, что Зинаи да Виссарионовна всегда активно участвовала в организации промышленного производства антибиотиков в нашей стране.

З. В. Ермольева была замечательным педагогом. Возглавляя кафедру микробиологии Центрального института усовершенствования врачей, она щедро делилась своим опытом и знаниями с врачами, проходившими обучение в институте. Весомый вклад внесен ею в дело подготовки научных кадров. Она создала крупную школу отечественной медицинской бактериохимии. Под ее руководством подготовлено и защищено около 180 диссертаций, в том числе 34 докторские.

Научно-исследовательская и общественная работа удачно дополняли друг друга в творческой деятельности З. В. Ермольевой. Зинаида Виссарионовна пользовалась большим авторитетом среди медицинской общественности нашей страны. Она достойно представляла отечественную медицинскую науку за рубежом: во Всемирной организации здравоохранения и на различных международных научных конгрессах. Она была основателем и бессменным редактором журнала "Антибиотики", заместителем главного редактора Медицинского реферативного журнала, членом редколлегии международного "Журнала антибиотиков", издаваемого в Токио, председателем Комитета по антибиотикам, а затем Всесоюзной проблемной комиссии по антибиотикам, членом Чехословацкого научного общества им. Пуркинье, членом президиума Общества СССР - Канада и др. Родина высоко оценила научный подвиг З. В. Ермольевой, наградив ее орденами Ленина (двумя), Трудового Красного Знамени, Знак Почета и многими медалями.

В заключение нельзя не привести слова писателя В. А. Каверина, обращенные к Зинаиде Виссарионовне в открытом письме и блестяще охарактеризовавшие ее особый вклад в науку: "...Я не буду заниматься отвлеченными размышлениями о сходстве между литературой и наукой. И все же одну черту необходимо отметить, потому что она глубоко характерна для Вас. И наука, и литература - это творчество, в основе которого лежит неустанный кропотливый труд - труд, поглощающий все силы ума и сердца. Но среди ученых и среди людей искусства есть люди, которые работают, как бы прислушиваясь к какой-то затаенной радостной ноте, подобно тому, как музыкант, настраивая свой инструмент, прислушивается к камертону. Вы относитесь к этим счастливцам... Во всем, что Вы делаете, о чем думаете, звучит эта, то далекая, то еле слышная, но отчетливая чистая нота. Вот почему Вы сделали в науке так много!"

З. В. Ермольева умерла 2 декабря 1974 г.

Врач-новатор, крупный ученый, талантливый организатор здравоохранения и замечательный педагог - такой навсегда вошла в историю отечественной медицины Зинаида Виссарионовна Ермольева. Вся ее деятельность - блестящий пример органичного сочетания теории и практики. Жизненный и творческий путь З. В. Ермольевой является образцом самоотверженного служения своему народу и избранной профессии.

В 1900 году Александр Флеминг вступил в Лондонский шотландский полк. Флемингу нравилась военная жизнь, он заслужил репутацию первоклассного стрелка и ватерполиста. Но к тому времени англо-бурская война уже закончилась, и Флемингу не довелось служить в заморских странах.

После вступления Британии в первую мировую войну Флеминг служил капитаном в медицинском корпусе Королевской армии, участвовал в военных действиях во Франции.

В 1901 году Александр Флеминг получил наследство в 250 фунтов стерлингов, что составляло почти 1200 долларов - немалую сумму по тем временам. По совету старшего брата он подал документы на национальный конкурс для поступления в медицинскую школу. На экзаменах Флеминг получил самые высокие баллы и стал стипендиатом медицинской школы при больнице Св. Марии. Александер изучал хирургию и, выдержав экзамены.

В 1906 году Александр Флеминг стал членом Королевского колледжа хирургов. Работая в лаборатории патологии профессора Алмрота Райта больницы Св. Марии.

Немецко-английский биохимик Эрнст Борис Чейн родился в Берлине, в еврейской семье. Его отец, Михаил Чейн, родился в России, эмигрировал в Германию, изучал химию в Берлине, а затем завел там прибыльное химическое производство. Мать Чейна, Маргарет Чейн (Эйснер), была уроженкой Германии. В 1920 г. отец Чейна умер, оставив наследство; однако из-за инфляции 1923-1924 гг. семья разорилась. Все же оставалось достаточно денег для того, чтобы Чейн смог получить образование в Университете Фридриха Вильгельма, окончив его с дипломом по химии. Чейн серьезно занимался музыкой, мечтая о карьере пианиста. Однако в 1930 г., получив докторскую степень по химии, сделал окончательный выбор и начал изучать биохимию ферментов в госпитале Шарите в Берлине.

Спустя два года Чейн принял немецкое гражданство, однако, когда к власти в Германии пришел Гитлер, он решил эмигрировать в Англию, поскольку был евреем и придерживался левых взглядов в политике. Через 6 лет он стал британским подданным. Однако Чейн не смог устроить переезд в Англию для своей матери и сестры, и после 1942 г. его мать погибла в концентрационном лагере, а сестра пропала без вести.

В Англии Чейн сначала начал работать в лондонской больнице Университетского колледжа. Однако он считал, что возможности для исследований здесь неудовлетворительные. В этом же году он переехал в Кембридж и стал работать под руководством Фредерика Гоуленда Хопкинса. Хотя лаборатория в Кембридже была оборудована не лучше, чем в Лондоне, обстановка была более располагающей для работы и Хопкинс как ученый вызывал искреннее восхищение Чейна.

Между тем в 1935 г. Хоуард Флори был назначен профессором Оксфордского университета. Этот ученый был патологом и бактериологом и стремился перестроить преподавание и исследовательскую работу в области патологии. Для этого он призывал патологов-экспериментаторов и химиков к тесному сотрудничеству. Флори обратился к Хопкинсу с просьбой рекомендовать кандидатуру для руководства биохимическими исследованиями в школе патологии Уильяма Данна Оксфордского университета, и Хопкинс предложил Чейна.

Одной из первых тем, которую Флори предложил Чейну по прибытии его в Оксфорд, было исследование антибактериальных веществ, в т. ч. лизоцима, открытого Александером Флемингом в 1922 г. Лизоцим обладает всеми свойствами фермента, - писал Чейн впоследствии, - однако свойства субстрата бактерий, на который он действует, были неизвестны . Чейн занялся выделением этого субстрата (т.е. вещества, на которое действует фермент) и изучением его взаимодействия с лизоцимом. Позже он сказал: Впервые в жизни я столкнулся с необходимостью получать микробную биомассу в больших количествах, и с тех пор эта проблема стала главной в моей научной карьере .

В ходе своих исследований химических свойств лизоцима Чейн изучил все имеющиеся труды по естественным противомикробным веществам. Эта область казалась мне весьма обширной и почти неизученной, и здесь можно было открыть новые антибактериальные вещества, которые представляли бы научный и клинический интерес , - писал Чейн впоследствии. Среди научных трудов он нашел первое описание пенициллина Флемингом, опубликованное в 1929 г. Флеминг открыл пенициллин в 1928 г., однако в начале 30-х гг. он почти прекратил исследование этого вещества, так как оно было химически нестойким и его трудно было производить в количествах, достаточных для научных исследований. Чейн писал: Трудности, с которыми столкнулся Флеминг, только подстегнули мой интерес к обнаруженному Флемингом пенициллину. Я сказал Флори, что мы, безусловно, найдем способ хотя бы частично очистить пенициллин, несмотря на его лабильность (нестойкость)... В связи с этим мы начали наши работы по его выделению и очистке, не столько желая найти новый антибактериальный химиотерапевтический препарат, сколько пытаясь выделить фермент, который, как мы надеялись, будет гидролизовать общий субстрат на поверхности клеток многих патогенных бактерий .

По предложению Чейну Флори добился от Рокфеллеровского фонда субсидий для работ над пенициллином, которые начались в 1938 г. Чейн и его коллега Норман Хетли быстро пришли к выводу, что пенициллин - это не фермент, а сравнительно мелкая молекула органического соединения. Небольшие размеры молекулы пенициллина заставили исследователей сделать ошибочные предположения, что будет легко расшифровать его молекулярную структуру и синтезировать. Оба предположения оказались неверны.

Оказалось, что в состав пенициллина входит комплекс из реактивных групп (впоследствии такая структура была названа бета-лактамом), который ранее никогда не обнаруживался в природе и лишь в редких случаях обнаруживается в лабораторных условиях. Чейн предположил существование подобной структуры в 1943 г., однако он был не единственным ученым, высказавшим подобную точку зрения, а кроме того, он допускал возможность структур и другого типа. Лишь в 1949 г. вопрос прояснился благодаря работам по рентгенологической кристаллографии Дороти Ходжкин. Оказалось также, что бета-лактам трудно синтезировать; хотя этот синтез и был осуществлен в 1957 г., он до сих пор остается слишком дорогостоящим.

Тем временем Чейн и Флори обнаружили, что вместо того, чтобы синтезировать пенициллин, они могут получать его в концентрированном виде с помощью новой методики лиофилизации, при которой раствор пенициллина вначале замораживался, а затем водные пары изгонялись и конденсировались при очень низкой температуре. Особую роль в разработке и конструировании лабораторного оборудования сыграл Хетли. К маю 1940 г. Чейн и Флори получили неочищенный пенициллин в количествах, достаточных для того, чтобы опробовать его эффект на мышах с инфекционными заболеваниями, которые приводили обычно к летальному исходу. Результаты показали терапевтическую ценность пенициллина при лечении распространенных инфекций. На следующий год Флори начал первые клинические испытания пенициллина.

Чейн отличался непостоянством и неуживчивостью. Вначале его взаимоотношения с Флори были вполне дружескими: Флори руководил работой, а Чейн вносил в нее свой энтузиазм. Однако после 1941 г. их отношения стали портиться: Флори и Хетли поехали в Соединенные Штаты для помощи в изучении и производстве пенициллина, а Чейн остался в Англии. В 1944 г. появились слухи о том, что Нобелевская премия может быть присуждена одному Флемингу или Флемингу и Флори, и это лишало Чейну душевного равновесия.

Однако Нобелевская премия по физиологии и медицине была присуждена совместно Чейну, Флемингу и Флори за открытие пенициллина и его лечебного эффекта при многих инфекционных заболеваниях . На церемонии награждения ученый из Каролинского института Горан Лилиестранд напомнил, что пенициллин оказывает необычайно сильный лечебный эффект при многих серьезных инфекционных заболеваниях, включая общее заражение крови, менингит, газовую гангрену, пневмонию, сифилис, гонорею и многие другие.

Несмотря на всеобщее признание работ Чейну и его коллег, его неудовлетворенность все усиливалась. С самого начала он хотел получить патент на разработанные его группой методики и в 1948 г. подал заявку на предварительный патент. Однако Британский совет по медицинским исследованиям отклонил эту заявку. По окончании войны Чейн решил заинтересовать Оксфордский университет и британское правительство в производстве пенициллина, разработав программу по промышленной микробиологии и технологии брожения. Однако субсидирования этой программы не последовало, и его надежды оказались тщетными.

Все это привело к тому, что Чейн принял предложение исследовательского центра химической микробиологии Итальянского государственного института и возглавил первый международный центр по исследованиям антибиотиков. В 1948 г. перед отъездом в Рим Чейн женился на Анне Белофф, работавшей биохимиком в Оксфордском университете. В семье у них было два сына и дочь. В Италии Чейн продолжал свои исследования по пенициллину. И если во время второй мировой войны Чейн внес важный вклад в выяснение вопроса о строении пенициллина, то в конце 50-х гг. он поддержал усилия английских ученых по производству полусинтетических производных пенициллина.

В 60-х гг. Чейн вернулся в Англию в качестве заведующего кафедрой биохимии Имперского колледжа науки и технологии Лондонского университета и директора только что организованной Вольфсоновской лаборатории. Его работа в этой должности была отмечена многочисленными конфликтами по административным и финансовым вопросам. В 1973 г. Чейн ушел на пенсию. В 1978 г. Чейн заболел и в 1979 г. скончался в своем загородном доме в Ирландии.

Чейн был удостоен многих наград, в том числе медали Берцелиуса Шведского медицинского общества (1946), медали Па-стера Пастеровского института в Париже (1946), премии в честь 100-летия со дня рождения Пауля Эрлиха Фонда Пауля Эрлиха (1954) и медали Маротты Итальянского химического общества (1962). Он был генеральным секретарем Всемирной организации здравоохранения и членом Нью-Йоркской медицинской академии, Французской медицинской академии, Вейцмановского института в Израиле, Итальянского химического общества и Финского общества биохимиков. В 1949 г. он был избран членом Лондонского королевского общества.

В 1908 году Александр Флеминг получил степени бакалавра и магистра наук в Лондонском университете.

23 декабря 1915 году Александр Флеминг женился на опытной медицинской сестре Саре Марион Макэлрой, ирландке по происхождению. У них родился сын. В 1949 году Сара умирает, оставив Александру, их единственного сына, Роберта Флеминга, ставшего впоследствии врачом-терапевтом.

9 апреля 1953 года Александр Флеминг снова вступает в брак. На этот раз с доктором Амалией Куцури-Вурекас, своей греческой коллегой по госпиталю Святой Марии, ученой, с которой был связан на протяжении в ей жизни.

В 1918 году Флеминг вернулся в Лондон в бактериологическую лабораторию больницы Св. Марии, в которой работал с 1906 года вплоть до самой смерти. В 1922 году пришел первый успех, чрезвычайно похожий на историю, шесть лет спустя приведшую к открытию пенициллина.

Работая в лаборатории исследования ран, Флеминг показал, что такой антисептик, как карболовая кислота (фенол), в то время широко применявшаяся для обработки открытых ран, убивает лейкоциты, создающие в организме защитный барьер, что способствует в итоге выживанию бактерий в тканях.

В 1922 году после неудачных попыток выделить возбудителя простудных заболеваний Флеминг чисто случайно открыл лизоцим (название придумал профессор Райт) - фермент, убивающий некоторые бактерии и не причиняющий вреда здоровым тканям.

Простуженный Флеминг, только что поместивший очередную культуру бактерий Micrococcus lysodeicticus в так называемую чашку Петри, - широкий стеклянный цилиндр с низкими стенками и крышкой, - неожиданно чихнул. Через несколько дней он открыл эту чашку и обнаружил, что в некоторых местах бактерии погибли. Судя по всему - в тех, куда попала слизь из его носа при чихании.

Флеминг начал проверять. И в результате был открыт лизоцим - естественный фермент слизи человека, животных и, как позже выяснилось, некоторых растений. Он разрушает стенки бактерий и растворяет их, но при этом безвреден для здоровых тканей. Не случайно собаки зализывают раны - этим они снижают риск их воспаления.

Однако лизоцим действует на большинство бактерий довольно медленно. Кроме того, он сражается не с болезнетворными бактериями, а с сапрофитами - микроорганизмами-сожителями, которые всегда присутствуют в человеке. Лизоцим регулирует, чтобы их не стало слишком много и за счет этого они не превратились в паразитов.

К сожалению, перспективы медицинского использования лизоцима оказались довольно ограниченными, поскольку он был достаточно эффективным средством против бактерий, не являющихся возбудителями заболеваний, и совершенно неэффективным против болезнетворных организмов. Это открытие побудило Флеминга заняться поисками других антибактериальных препаратов, которые были бы безвредны для организма человека.

В 1928 году Александр Флеминг проводил рядовой эксперимент в ходе многолетнего исследования, посвященного изучению борьбы человеческого организма с бактериальными инфекциями. Вырастив колонии культуры Staphylococcus, он обнаружил, что некоторые из чашек для культивирования заражены обыкновенной плесенью Penicillium - веществом, из-за которого хлеб при долгом лежании становится зеленым. Вокруг каждого пятна плесени Флеминг заметил область, в которой бактерий не было. Из этого он сделал вывод, что плесень вырабатывает вещество, убивающее бактерии. В последствии он выделил молекулу, ныне известную как пенициллин. Это и был первый современный антибиотик.

Открытие Флемингом пенициллина в 1928 году - явилась результатом стечения ряда обстоятельств, столь невероятных, что в них почти невозможно поверить. В отличие от своих аккуратных коллег, очищавших чашки с бактериальными культурами после окончания работы с ними, Флеминг не выбрасывал культуры по 2-3 недели, пока его лабораторный стол не оказывался загроможденным 40-50 чашками. Тогда он принимался за уборку, просматривал культуры одну за другой, чтобы не пропустить что-нибудь интересное. В одной из чашек он обнаружил плесень, которая, к его удивлению, угнетала высеянную культуру бактерии. Отделив плесень, он установил, что бульон, на котором разрослась плесень, приобрел выраженную способность подавлять рост микроорганизмов, а также имел бактерицидные и бактериологические свойства.

Неряшливость Флеминга и сделанное им наблюдение явились двумя обстоятельствами в целом ряду случайностей, способствовавших открытию. Плесень, которой оказалась заражена культура, относилась к очень редкому виду. Вероятно, она была занесена из лаборатории, где выращивались образцы плесени, взятые из домов больных, страдающих бронхиальной астмой, с целью изготовления из них десенсибилизирующих экстрактов. Флеминг оставил ставшую впоследствии знаменитой чашку на лабораторном столе и уехал отдыхать. Наступившее в Лондоне похолодание создало благоприятные условия для роста плесени, а последовавшее затем потепление - для бактерий. Как выяснилось позднее, стечению именно этих обстоятельств было обязано знаменитое открытие.

Первоначальные исследования Флеминга дали ряд важных сведений о пенициллине. Он писал, что это эффективная антибактериальная субстанция..., оказывающая выраженное действие на пиогенные кокки и палочки дифтерийной группы. .. Пенициллин даже в огромных дозах не токсичен для животных... Можно предположить, что он окажется эффективным антисептиком при наружной обработке участков, пораженных чувствительными к пенициллину микробами, или при его введении внутрь . Зная это, Флеминг не сделал, тем не менее, столь очевидного следующего шага, который 12 лет спустя был предпринят Хоуардом У. Флори и состоял в том, чтобы выяснить, будут ли спасены от летальной инфекции мыши, если лечить их инъекциями пенициллинового бульона. Флеминг назначил его нескольким пациентам для наружного применения. Однако результаты были противоречивыми. Раствор оказался нестабильным и с трудом поддавался очистке, если речь шла о больших его количествах.

Подобно Пастеровскому институту в Париже, отделение вакцинации в больнице Св. Марии, где работал Флеминг, существовало благодаря продаже вакцин. Флеминг обнаружил, что в процессе приготовления вакцин пенициллин помогает предохранить культуры от стафилококка. Это было техническое достижение, и ученый широко пользовался им, еженедельно отдавая распоряжения изготовлять большие партии бульона. Он делился образцами культуры пенициллина с коллегами в других лабораториях, но ни разу не упомянул о пенициллине ни в одной из 27 статей и лекций, опубликованных им в 1930-1940 годы, даже если речь шла о веществах, вызывающих гибель бактерий.

А еще Александер Флеминг использовал пенициллин в своих живописных изысках. Он был членом объединения художников и даже считался авангардистом с особой творческой манерой. Андре Моруа в романе Жизнь Александера Флеминга утверждает, что бактериолога привлекало не столько само чистое искусство, сколько хороший бильярд и уютное кафе художников. Флеминг любил общаться и даже собирал плесень для опытов с обуви своих именитых друзей-живописцев и графиков.

Картины, восточные орнаменты и диковинные узоры кисти живописца Флеминга привлекали внимание мира искусства, прежде всего, потому, что написаны они были не маслом или акварелью, а разноцветными штаммами микробов, высеянных на агар-агаре, разлитом по картону.

Авангардист и большой оригинал Флеминг умело сочетал яркие цвета живых красок. Однако, безмозглые микробы не могли даже представить себе, в каком великом деле они участвуют, а потому частенько нарушали творческий замысел создателя картин, заползая на территорию соседей и нарушая первозданную чистоту красок.

Флеминг нашел выход: он стал отделять микробные цветные пятна друг от друга узкими полосками, проведенными кисточкой, предварительно погруженной в раствор пенициллина.

Равно как творческое наследие художника Флеминга кануло в лету, так и сам пенициллин едва не оказался забытым, если бы не открытие Флемингом лизоцима. Именно это открытие заставило Флори и Эрнста Б. Чейна заняться изучением терапевтических свойств пенициллина, в результате чего препарат был выделен и подвергнут клиническим испытаниям.

Чашку с разросшимся плесневым грибом Флеминг хранил до конца жизни.

В наше время невозможно представить ни одной домашней аптечки без наличия в ней каких-либо антибиотиков, которые, как правило, остаются после проведенного курса лечения домочадцев.

Что же такое антибиотики?

На этот вопрос можно ответить так: это специфические химические вещества, которые вырабатываются микроорганизмами и способны даже в небольших количествах оказывать избирательное токсическое действие на болезнетворные бактерии и микроорганизмы, остановить их размножение или даже привести к гибели.

В 1940 г. неожиданно произошло одно из самых счастливых событий в жизни Флеминга. Из медицинского журнала он узнал, что оксфордским учёным Флори и Чейну удалось получить пенициллин в чистом виде. Для Флори и Чейна встреча с Флемингом тоже была неожиданной - они считали, что он давно умер. Флеминг ничем не выдал своей радости и только позже заметил, что о работе с такими химиками он и мечтал уже 11 лет.

Первые открытые испытания нового препарата на пациентах состоялись в 1942 году.

33-летняя молодая жена администратора Йельского университета Анна Миллер, мать троих детей, заразилась от 4-летнего сына стрептококковой ангиной и слегла. Болезнь быстро осложнилась лихорадкой, начал развивать менингит. Анна умирала, на момент доставки в главный госпиталь Нью-Джерси ей ставили диагноз стрептококковый сепсис, что в те годы было практически приговором. Сразу по прибытии Анне сделали первый укол пенициллина, и через несколько часов - еще серию инъекций. Уже за сутки температура стабилизировалась, через несколько недель лечения женщину выписали домой.

В нашей стране пенициллин был получен в 1942 году под руководством главы всесоюзного института экспериментальной медицины - Зинаиды Виссарионовны Ермолаевой из плесени, собранной со стен бомбоубежища (Сталинская премия, 1943 год).

В 1941 году СССР запросил у союзников образец лекарства. Однако ответа не последовало. Тогда советские ученые разработали собственный штамм пенициллина. Профессор З.В. Ермолаева вместе со своей сотрудницей Т.М. Балезиной выделили и подвергли изучению свыше 90 штаммов плесневых грибков и пришли к заключению, что наибольшей активностью обладает Penicillium crustosum. Советский препарат был назван пенициллин-крустозин .

Каждый день на всех фронтах от ранений погибали тысячи советских офицеров и солдат. Самым страшным врагом для медиков была инфекция . Выживать удавалось единицам. Жизненно необходим был препарат, который смог бы остановить вспышки заражения. И таким лекарством стал пенициллин.

На западе препарат стали использовать с 1942 года, и случаи смертности значительно снизились. Правительство Советского Союза вело активные переговоры по его приобретению, но союзники затягивали со сроками поставки. Выход был один - придумать свой пенициллин. Эта работа было поручена Зинаиде Ермольевой, в то время возглавлявшей лабораторию в Институте экспериментальной медицины Москвы. Уже опытной Ермольевой, не раз останавливавшей вспышки холеры и эпидемии, предстояло сделать невозможное - в кратчайшие сроки изобрести пенициллин.

В 1943 году началось его промышленное производство.

В январе 1944 года в Москву в составе иностранной делегации приезжает профессор Флори и, конечно же, встречается со своей русской коллегой. Профессор привез с собой свой пенициллиновый штамм, для того чтобы провести сравнение двух продуцентов. По свидетельствам сотрудников лаборатории, превосходство осталось за русским препаратом, а профессор в знак восхищения русской коллегой называл ее мадам Пенициллин . Хотя победа русского препарата была и не однозначной. Утверждения о более высокой эффективности отечественного препарата, по сравнению с американским аналогом, в ходе масштабного применения на фронте не подтвердились. Противоречивые результаты ряда практикующих врачей вынудили предположить, что различные серии препарата обладают различной силой действия. В руки врачей, получавших лучшие результаты, попадали более сильные серии антибиотика, и наоборот. Позднее, в 1944 году, клинические испытания группы врачей во главе с Н. Н. Бурденко показали, что отечественный антибиотик имеет тот же уровень активности, что и американский аналог. Утверждения же о более высоком уровне его эффективности приводили к применению антибиотика в более низких концентрациях и, соответственно, к резистентности (привыканию) патогенных бактерий к препарату и гибели людей.

При всем том принижать роль исследовательской группы З. В. Ермольевой в деле становления и развития отечественного производства антибиотиков было бы поистине несправедливым. Именно ей и ее группе принадлежит заслуга спасения тысяч жизней от заражения крови в годы Великой Отечественной войны и старта эры антибиотиков в отечественной медицине.

Нобелевская премия по физиологии или медицине (швед. Nobelpriset i fysiologi eller medicin) - высшая награда за научные достижения в области физиологии и медицины, ежегодно присуждается Шведской королевской академией наук в Стокгольме.

Премия является одной из пяти премий, учрежденных в соответствии с завещанием, написанным в 1895 году шведским химиком Альфредом Нобелем, который умер в 1896 году. Премии присуждаются за выдающиеся достижения в химии, физике, литературе, физиологии и медицине и за вклад в установление мира.

Первую Нобелевскую премию по физиологии и медицине вручили в 1901 году Эмилю фон Берингу за работу над сывороточной терапией, прежде всего - за её применение в лечении дифтерии, что открыло новые пути в медицинской науке и дало врачам победоносное оружие против болезни и смерти. Каждый лауреат получает медаль, диплом и денежное вознаграждение, сумма которого изменяется. Награду вручают на ежегодной церемонии в Стокгольме 10 декабря - в годовщину смерти Нобеля.

25 октября Флеминг получил телеграмму из Стокгольма, сообщавшую, что ему, Флори и Чэйну присуждена Нобелевская премия по медицине. Ученый совет Нобелевских премий сперва предложил, чтобы половина премии была отдана Флемингу, а вторая половина сэру Говарду Флори и Чэйну. Но общий совет решил, что более справедливо будет разделить ее поровну между тремя учеными.

Шестого декабря Флеминг вылетел в Стокгольм.

Флеминг - Джону Камерону.

Прибыл в Стокгольм в 10 ч. вечера. Лег спать. В 8 ч. утра отъезд в Упсалу. Возвращение ночью. На следующий день официальные визиты, с короткой передышкой для покупок. (В Стокгольме можно купить сколько угодно паркеровских ручек 57 и нейлоновые чулки.) Потом ужинал с нашим послом (теперь я к этому стал привыкать). Назавтра вручение Нобелевских премий. Фрак и ордена. (Мне с большим трудом удалось завязать вокруг шеи орден Почетного легиона, и я ограничился одним этим орденом.) В 16 ч. 30 м. под звуки фанфар и труб нас вывели на сцену, где рядом с нами сидела вся королевская семья. Оркестр, пение, речи, и мы получили из рук короля наши премии... Затем банкет на 700 персон. Я сидел рядом с наследной принцессой. Нам всем пришлось сказать несколько слов (я говорил об удаче), а после банкета студенческий хор и танцы. Дома в 3 часа ночи. На следующий день - конференция и ужин у короля, во дворце. Можно было бы лечь рано спать, но, вернувшись в гостиницу, мы все отправились в бар и долго пили шведское пиво. С нами была одна аргентинская поэтесса, она тоже получила Нобелевскую премию, но совершенно не умеет пить.

Еще одно отличие весьма обрадовало Флеминга: ему присвоили звание почетного гражданина Дарвела, маленького шотландского городка, где он учился в школе.

Нобелевская премия по физиологии и медицине 1945 года была присуждена совместно Флемингу, Чейну и Флори за открытие пенициллина и его целебного воздействия при различных инфекционных болезнях. В Нобелевской лекции Флеминг отметил, что феноменальный успех пенициллина привел к интенсивному изучению антибактериальных свойств плесеней и других низших представителей растительного мира. Лишь немногие из них обладают такими свойствами ".

Горан Лилиестранд из Каролинского института сказал в приветственной речи: История пенициллина хорошо известна во всем мире. Она являет собой прекрасный пример совместного применения различных научных методов во имя великой общей цели и еще раз показывает нам непреходящую ценность фундаментальных исследований. В Нобелевской лекции Ф. отметил, что феноменальный успех пенициллина привел к интенсивному изучению антибактериальных свойств плесеней и других низших представителей растительного мира. Лишь немногие из них, сказал он, обладают такими свойствами. Существует, однако, стрептомицин, открытый [Зелманом А.] Ваксманом... который наверняка найдет применение в практической медицине; появятся и другие вещества, которые еще предстоит изучить.

11 марта 1955 года Александер Флеминг умер от инфаркта миокарда. Его похоронили в соборе Св. Павла в Лондоне - рядом с самыми почитаемыми британцами. В Греции, где бывал ученый, в день его смерти объявили национальный траур. А в испанской Барселоне все цветочницы города высыпали охапки цветов из своих корзин к мемориальной доске с именем великого бактериолога и врача Александера Флеминга.

С 1956 г. и до конца своей жизни Ермольева возглавляла Комитет по антибиотикам. Она была главным редактором журнала Антибиотики , членом редколлегии международного Журнала антибиотиков , издаваемого в Токио.