За исключением берегов Скандинавского и Кольского п-овов, весь Европейский и Азиатский приполярный Север был открыт русскими. И они первые свободно плавали в Белом море, а также в Баренцевом и его южной части — Печорском море за сотни лет до того, как туда проникли англичане и голландцы, претендующие на открытие этих акваторий. Пионерами великих русских открытий на севере Европы и Азии были новгородцы, граждане мощной феодальной древнерусской республики, которая носила гордое название Господин Великий Новгород. Среди древнейших славянских поселений на северо-западе Восточно-Европейской равнины Новгород, возникший до 859 г. в верховье Волхова, у озера Ильмень, был тогда действительно новым городом, отдаленным северным форпостом Киевской Руси.

Но к XI в. он стал крупнейшим торгово-ремесленным центром, а в его северных и восточных владениях развились промыслы — пушной, зверобойный, рыболовство и добыча соли, которые доставляли ценные товары для вывоза на запад, к немцам, и на юг и юго-восток в русские низовские княжества. Земля новгородская давала очень низкие урожаи, часто были недороды, когда хлеба губил мороз; мало было и скота. Хлеб и скот новгородцы покупали в Низовье, которое требовало взамен соль и красную рыбу, ворвань, пух, моржовые клыки и особенно пушнину, для княжеской и боярской соколиной охоты — кречетов (белых полярных соколов). Чем быстрее истощались промысловые угодья в коренных новгородских землях, тем сильнее была тяга новгородцев на север, к годным и обильным рыбой, зверем и птицей берегам северных рек и Студеного моря. Низовью нужны были также заморские товары, которые доставлялись в Новгород немцами и шведами (готами). А эти купцы в свою очередь покупали в Новгороде и северные и низовские товары. Новгородская знать, господствовавшая в республике, особенно дорожила Поморьем, откуда шли самые ценные товары для торговли с западноевропейскими странами и с русским Низовьем.

Неизвестно, когда началось движение новгородцев на Север. По Начальной летописи, уже к концу XI в. они посещали Печору, самую далекую область Северной Европы. Можно предположить, следовательно, что к корельским детям (карелам), жившим на территории современных Финляндии и Карелии, и к Белому морю они проникли гораздо раньше. Новгородские смерды (зависимые люди) и боярские холопи-сбои (рабы-удальцы) проложили пути к этим областям, организовали там промыслы, осели по низовьям и в устьях рек. Северо-западный путь шел от основанного в X в. городка Корела (Приозерск, на западном берегу Ладожского озера) в Лопские погосты, т. е. поселки, в дикую лопь, через озерно-речную систему Кеми на Корельский берег Белого моря. В процессе освоения этого пути новгородцы открыли часть страны тысячи озер (Финляндию) с системой Сайма — Пурувеси — Оривеси — Каллавеси и Корельскую землю с Сегозером, Выгозером, Топозером. По озерно-речной системе Пиелисъярви — Оулуярви они вышли к вершине Каяно моря (Ботнического залива). В XI в. они проникли во внутренние районы Кольского п-ова, открыв озера Имандра и Умбозеро, Хибинские горы и возвышенность Кейвы, а в XII в. вся южная часть полуострова уже входила во владения Новгорода.

Северо-восточными путями новгородцы спускались по Волхову до озера Нево (Ладожское), поднимались до Онежского озера по Свири, наладили судовой ход Онегом-озером на обе стороны по погостам, т. е. вдоль берегов от села к селу. И далее они пользовались главным образом водными путями. Колесных дорог там не было; ездить летом можно было только с великим трудом: …Зашли мхи и озера и перевозы через озера многие. От Онежского озера три пути вели к Белому морю: по Вытегре на озере Лача, из которого течет на север порожистая Онега; вверх по Водле — на Кенозеро и Онегу (в обход верхних порогов), по ней до нижнего порога у 63 с. ш., затем коротким волоком на р. Емцу и вниз по ней до Северной Двины; прямо на север через Повенецкий залив на Выгозеро и через заонежские погосты, вниз по коротким рекам — к Онежской губе.

Холопи-сбои на ладьях (ушкуях), отчего их самих называли ушкуйниками, плавали у побережья Белого моря. Они обошли и колонизовали Поморский и Онежский берега Онежской губы с Соловецкими о-вами, Летний и Зимний берега Двинской губы (т. е. выявили Онежский п-ов). Вдоль западного, Карельского берега моря они проникли в Кандалакшскую губу и ознакомились с южным (Кандалакшским), юго-восточным и восточным (Терским) берегами Кольского п-ова, а к концу XI в. проследили весь северный (Мурманский, или Норманнский) берег этого полуострова. Новгородцы открыли Мезенскую губу, первые обогнули п-ов Канин и, продвигаясь на восток, последовательно освоили побережье Баренцева моря от Чешской до Печорской губы.

Для экономии времени и сил они выявили сладкий (пресноводный) путь через п-ов Канин по рр. Чижа и Чеша, открыли все морские реки Севера к востоку от Онеги, в том числе Северную Двину, Кулой, Мезень и Печору, и поднимались по ним до первых порогов. Там, где можно было рассчитывать на удачный промысел, они делали заимки для своего боярина. Так возникали рыбачьи поселки, ловчие станы (для ловли кречетов) и т. д. Вслед за боярскими промыслами появились земледельческие поселки в тех местах, где можно было заниматься земледелием. Холопи-сбои покорили на северо-западе карелов и саамов (лопарей, лопь дикую), а на северо-востоке — ненцев и заставляли их работать на промыслах своих господ. За холопями-сбоями шли на север мелкие промышленники, крестьяне и монахи. Они оседали среди карелов и саамов. Между пришельцами и коренными жителями не было вражды из-за земли, так как ее хватало для всех: русские, карелы и саамы садились на малые участки и работали на себя в одиночку или группами (дружинами). Различия между пришельцами и аборигенами довольно скоро стирались. Бояре захватывали преимущественно участки на Летнем и Поморском берегах. Крестьяне обычно селились на некотором расстоянии от моря, на Онеге и особенно на Северной Двине и ее левых притоках. На Двине много было пришельцев и с низовских земель.

Поход Ермака Тимофеевича в Сибирь

Владения Строгановых и Кучумово царство

Заметную роль в продвижении русских далеко за Камень и в присоединении Западной Сибири сыграли купцы Строгановы. Один из них, Аника, в XVI в. стал богатейшим человеком Соли Вычегодской, в стране коми-зырян, которые издавна поддерживали отношения с закаменными народами — с манси (вогуличи), хантами (остяки) и ненцами (самоядь). Аника скупал также пушнину (скору, или мягкую рухлядь) и сильно заинтересовался угодными местами за Каменным Поясом, богатыми пушным зверем. Он подкупал некоторых инородцев и посылал с ними за Камень разведчиков, а затем приказчиков с ходовым товаром, и они доходили до нижней Оби, где выгодно обменивали товары на пушнину. Наживая большие капиталы на соляных промыслах и закаменной торговле, Аника начал расширять свои владения на восток. Через него, но, несомненно, и другими путями, уже в середине XVI в. Москва знала о сибирских делах.

В царском титуле 1554—1556 гг. Иван IV Васильевич, между прочим, величается уже не только как государь Обдорской, Кондинской и многих других земель, но и как государь всех северных берегов, а в титуле 1557 г. Обдорской, Кондинской и всех сибирских земель, повелитель Северной стороны. Есть прямые доказательства, что некоторые области Сибири платили дань Москве и признавали власть царя задолго до похода Ермака. Так, в 1555 г. добровольно подчинился Москве и обещал ежегодно платить дань в 1000 соболей князь всей земли Сибирской — хан Едигер (Эдигар), искавший русской помощи против наступавших на него бухарцев.

Не позднее 1556 г. из Москвы был послан в Сибирь за данью Дмитрий Куров. Он вернулся в 1557 г. вместе с сибирским послом, который доставил царю неполную дань (700 соболей) и оправдывался тем, что во владения Едигера вторгся шибанский царевич Кучум и увел много местных людей. В 1568 г. новые послы от Едигера привезли полную дань (1000 соболей), дорожные пошлины и шертную грамоту — присягу в верности. Но Едигер уже не был тогда хозяином в своих владениях. Именно в эти годы его победил, а затем и убил Кучум, провозгласивший себя сибирским ханом. Русские с того времени стали называть его сибирским салтаном. А Кучум не посылал дани в Москву, мешал делать это сибирским народцам и организовывал набеги и бассейн верхней Камы.

Ядром Кучумова царства была часть Западно-Сибирской равнины между Тоболом и Иртышом. Вскоре власть Кучума распространилась и на соседние области. Он заставил платить себе дань манси и хантов, живших по обе стороны Иртыша, севернее устья Тобола, и даже по нижней Оби. На западе Кучум подчинил племена по pp. Тавде и Туре, почти до Камня. На востоке его власть признавали племена, жившие между Иртышом и Обью, в Барабинской степи. Южные границы Кучумова царства, вероятно, доходили до Казахского мелкосопочника.

Главная ставка Кучума — г. Катлык (Искер), называвшийся русскими городом Сибирью, возникший на правом (северном) берегу Иртыша, менее чем на полпути между устьями его южных притоков Тобола и Нагая.

Западнее Камня принадлежавший Руси бассейн верхней Камы — Пермская земля — еще не был тогда освоен русскими. Аника Строганов получил разрешение на его заселение, но процесс этот шел очень медленно. В 1558 г. Иван IV пожаловал сына Аники, Григория Строганова, на 20 льготных лет владением с лесными, рыбными и охотничьими угодьями на том пустом месте ниже Великой Перми за 88 верст вниз по обе стороны по Каме до Чусовой река, с тем чтобы Григорий построил там городок (крепость). Тот поставил на верхней Каме два городка: Пыскор (1560 г.) и Орел (1564 г.) на правом берегу Камы, против устья Яйвы, ставший цент ром строгановских владений, — в этой местности были найдены соляные источники (усолья). В 1568 г. другой сын Аники, Яков Строганов, получив от Ивана IV владение на 10 льготных лет земли от верховьев до устья Чусовой по обе ее стороны, а от ее устья на 20 верст вниз по Каме, также но обоим берегам. В 1574 г. царь предоставил Строгановым на 20 льготных лет бассейн Тобола. Уже тогда (в 1574 г.) в Москве считали, что на Тоболе есть или могут быть московские переселенцы — старожилы. Кроме того, Иван Грозный разрешил Строгановым собирать и вооружать охочих людей, и остяков, и вогуличей, и югричей, и самоедь, со своими наемными казаками посылать на сибирских татар и дань за нас приводить. Но господами за Камнем Строгановы стали только на бумаге, а действительный же хозяин — сибирский салтан, хан Кучум — не только оборонялся от русских, но и переходил в наступление. Силы Строгановых были очень невелики, и они пригласили к себе на службу донских казаков.

Переход Ермака через Средний Урал

После завоевания Казани и Астрахани царские владения протянулись до Каспия и вся Волга стала русской рекой. Усилилась торговля с Нижним Поволжьем, Заволжьем и Ираном, разведан путь в Среднюю Азию. Лишь на западных рубежах шла война с Речью Посполитой, и там сосредоточились крупные военные силы Руси. В походе на Могилев летом 1581 г. среди многих полков принимала участие и казацкая дружина атамана Ермака. После заключения перемирия (начало 1582 г.) по повелению Ивана IV его отряд передислоцировался на восток, в государевы крепости Чердынь, расположенную близ устья р. Колвы, притока Вишеры, и Соль-Камскую, на р. Каме. Туда же прорвались казаки атамана Ивана Юрьевича Кольцо. В августе 1581 г. близ р. Самары они почти полностью уничтожили военный эскорт ногайской миссии, направлявшейся в Москву в сопровождении царского посла, а затем погромили Сарайчик, столицу Ногайской орды. За это Иван Кольцо и его соратники были объявлены ворами, т. е. государственными преступниками, и приговорены к смертной казни.

Между тем торговая деятельность Строгановых в Западной Сибири переросла в угнетение мансийских племен и прямой грабеж. Это вызвало естественную реакцию — началось восстание манси, поддержанное зауральскими соплеменниками и ханом Кучумом. Запылали деревни и слободки Строгановых по Чусовой и ее притокам. Больше всего пострадали владения Максима Яковлевича Строганова по р. Сылве, что и вынудило его обратиться к казакам. Предлагая им поход в Сибирь на Кучума и восставших манси, М. Строганов скорее всего не замахивался на все Сибирское ханство, а предполагал лишь припугнуть хана, оказать на него давление. Предложение идти за Камень, видимо, совпало с намерением казаков добыть средства к существованию: в мирное время царское жалование им не полагалось.

Поход на Сибирь Ермака Тимофеевича.

Вероятно, летом 1582 г. М. Строганов заключил окончательное соглашение с атаманом о походе против сибирского салтана. К 540 казакам он присоединил своих людей с вожами (проводниками), знавшими тот сибирский путь, и толмачами бусурманского языка, снабдил отряд оружием и припасами. Казаки построили большие суда (добрые струги), поднимавшие по 20 человек с припасами, и много малых. Следовательно, флотилия состояла более чем из 30 судов. Речной поход во главе отряда численностью около 600 человек Ермак начал 1 сентября 1582 г. Проводники быстро провели струги вверх по Чусовой, а затем по ее притоку Серебрянке (у 57 50' с. ш.), судоходные верховья которой начинались недалеко от сплавной р. Баранчи (система Тобола), текущей на юго-восток. Казаки спешили: только стремительное передвижение и неожиданное нападение гарантировали им успех всего предприятия, выглядевшего достаточно авантюрно, так как на каждого русского приходилось 10—15 воинов Кучума. Перетащив через ровный и короткий (10 верст) волок все запасы и малые суда, Ермак с соратниками спустился по Баранче, Тагилу и Туре примерно до 58 с. ш. Здесь, близ нынешнего Туринска, они впервые столкнулись с передовым отрядом Кучума и рассеяли его. Главную задачу — взять языка для выяснения численности и боеспособности войска хана — выполнить не удалось. А Кучум вскоре уже знал о силах русских, но не проявил беспокойства по поводу намерений казаков, двигавшихся к его столице. На защиту Кашлыка ему удалось выставить отряды некоторых вассальных князьков; основные же силы хана, возглавлявшиеся его старшим сыном Алеем, с приданными пушками, находились в походе в Пермском крае.

Решительное сражение разыгралось на берегу Иртыша, у Чувашева мыса, немного выше устья Тобола. В распоряжении Махмет-Кула (Мамегкул), племянника Кучума, командовавшего войском, находились два отряда — пеший и конный. Казаки поочередно разбили оба отряда, но потеряли больше 100 человек. После битвы союзники татар, прииртышские ханты, бывшие в войске Кучума, рассеялись по своим селениям. Кучум с уцелевшими татарами бежал через Кашлык на левый берег Иртыша и ушел далеко на юг, в Ишимскую степь. 26 октябре 1582 г. казаки вступили в опустевший город Сибирь. Через четыре дня ханты с р. Демьянки, правого притока нижнего Иртыша, привезли в дар завоевателям пушнину и съестные припасы, главным образом рыбу. Ермак лаской и приветом встретил их и отпустил с честью. За хантами потянулись с дарами местные татары, бежавшие раньше от русских. Ермак принял их так же ласково, позволил вернуться в свои селения и обещал защищать от врагов, в первую очередь от Кучума. Затем стали являться с пушниной и продовольствием также ханты из левобережных районов — с рек Конды и Тавды. Ермак облагал всех обязательной ежегодной податью — ясаком. С лучших людей (племенной верхушки) Ермак брал шерть, т. е. присягу, в том, что их народец будет своевременно платить ясак. После этого они рассматривались как подданные русского царя.

Посольство Ивана Черкаса

К декабрю 1582 г. Ермаку подчинилась обширная область по Тоболу и нижнему Иртышу. Но казаков было мало. Чтобы удержать власть, требовались люди, продовольствие и военные припасы. Ермак, минуя Строгановых, решил снестись с Москвой. Правда, он все же известил М. Строганова, но, видимо, не просил помощи, зная, какими малыми силами он располагает. Несомненно, Ермак и его советчики-казаки правильно рассчитывали, что победителей не судят и что царь пришлет и помощь и прощение всем участникам похода за прежнее воровство. Во главе посольства к Грозному, состоявшего из 25 казаков, Ермак поставил атамана Ивана Александровича Черкаса, своего соратника и, вероятно, историографа похода. Они повезли весь собранный ясак (размеры его неизвестны). Ермак, его атаманы и казаки челом били великому государю Ивану Васильевичу завоеванным ими Сибирским царством и просили прощения за прежние преступления. 22 декабря 1582 г. И. Черкас с отрядом двинулся на нартах с оленьей упряжкой и на лыжах. С помощью местных жителей они шли волчьей дорогой (непроторенными путями, лесными тропами), вероятно, вверх по Тавде, Лозьве и одному из ее притоков к Камню, перевалили горы и вышли на верхнюю Вишеру. Эта волчья дорога была выбрана, может быть, из-за того, что на севере небольшой отряд не опасался встречи с немирными народцами. По долине Вишсры казаки спустились до Чердыии, а оттуда вниз по Каме — в Пермь и явились в Москву, вероятно, еще до весны 1583 г.

Ранее правительство считало поход на Сибирь частным предприятием Строгановых, видимо даже вредным для царских пермских владений. Отношение Москвы к Сибирскому походу резко изменилось после прибытия И. Черкаса. Приняли казаков очень милостиво и содержали на казенный счет. Все участники похода получили прощение, награждены деньгами и отрезами сукна. Ермаку Иван IV направил через посла вместе с милостивой грамотой золотые и повелел явиться в Москву. По Руси распространились слухи о привольной жизни в Сибири. Возможно, что уже на обратном пути из Москвы в Сибирь к посольству присоединились толпы гулящих людей, т. е. не приписанных ни к какому сословию, — беглые крестьяне, должники, скрывающиеся от долговой кабалы, и т. д. Махмет-Кул в это время бродил с небольшим отрядом в низовьях Вагая, впадающего в Иртыш выше Тобола. Посланные Ермаком казаки напали ночью на татар, перебили многих, а царевича захватили в плен. Он был отправлен в Москву, ласково принят там и стал позднее русским полковым воеводой.

Поход Богдана Брязги на нижний Иртыш и Обь

Большая часть татарских улусов на нижнем Иртыше не торопилась стать русскими данниками. И тогда для сбора ясака Ермак решил направить 50 казаков под командой есаула Богдана Брязги. В марте 1583 г. отряд выступил из Кашлыка на север, вниз по Иртышу. Брязга сначала встретил значительное сопротивление прииртышских татар и взял один из их городков приступом. Для острастки он казнил лучших людей и вожаков, с остальных же взял шерть (присягу), причем заставил их целовать саблю, обрызганную кровью. Собранный ясак, отнятые запасы хлеба и рыбы Брязга отослал в Кашлык. После этого понизовые татары приняли подданство: ближайшие — без сопротивления, более отдаленные — после незначительного отпора. Еще ниже по Иртышу страна была заселена одними хантами. Казаки, видимо, беспрепятственно спустились до р. Демьянки. Группа хантов засела в укрепленном городке, в 30 км ниже устья Демьянки, но через три дня прекратила сопротивление.

Казаки задержались в Демьянском городке из-за ледохода (весна 1583 г.) и построили легкие суда, а когда лед прошел, начали сплав по Иртышу. В приречных селениях Брязга приводил хантов к шерти и забирал у них под видом ясака все ценные вещи. Близ устья Иртыша казаки 20 мая рано утром заняли крупный хантский городок; перебив охраняющий его спящий караул, они ворвались в дом Самара, главного князьца всех иртышских и приобских остяков, и убили его. Большинство жителей городка бежало, а оставшиеся обещали давать ясак. В Самаровом городке казаки провели неделю. Брязга назначил главой над местными хантами богатого князька Алачу. (Потомки его получили, по царской грамоте, власть над рядом селений по нижней Оби и большие привилегии.)

По нижней Оби Брязга дошел только до Белогорья, холмистой местности, где могучая река, огибая Сибирские Увалы, круто поворачивает на север. Возможно, что казаки искали там легендарную золотую бабу. В Белогорье у хантов было, по словам летописца, мольбище большое богине древней, нагой, с сыном на стуле сидящей. Но казаки нашли только покинутые жилища: весной, во время половодья, ханты уходили к озерам на ловлю рыбы. И ниже берега Оби казались необитаемыми, поэтому 29 мая Брязга повернул обратно. Он исследовал приречные районы по нижнему Иртышу на 700 км от устья Тобола, включая и небольшой участок нижней Оби до Белогорья.

Гибель Ермака и отступление русских из Сибири

Датировка дальнейших событий до гибели Ермака долгое время была спорной: по одной, традиционной версии — он погиб в 1584 г., по другой — в 1585 г.; в этом случае укладывается в хронологические рамки поход Ермака летом и осенью 1584 г. на манси, живших на Тавде и ее верховье — Пелыме; задуманный для разведки удобных путей на Русь, пелымский поход закончился неудачей. Ниже дается именно эта версия, принятая ныне большинством советских историков.

Весной 1584 г. Москва намеревалась послать в помощь Ермаку три сотни ратных людей под командой Семена Дмитриевича Волховского. Но смерть Ивана Грозного (18 марта 1584 г.) нарушила все планы. Рать С. Волховского, пропустив весеннее половодье, смогла преодолеть уральские волоки лишь в осенний разлив. Вот почему стрельцы на 15 стругах прибыли в Кашлык лишь в ноябре 1584 г., когда в Сибири разгорелось массовое восстание татар, поднятое сибирским карачи, высшим советником хана, который раньше — мнимо или действительно — отложился от Кучума и укрепился на Иртыше у р. Тары. Карачи обманом завлек к себе 40 казаков во главе с Иваном Кольцо и убил всех. Он перебил также небольшие казачьи отряды, рассеянные среди татар и хантов на огромной территории, завоеванной Ермаком, и блокировал русских в Кашлыке, отрезав пути к населенным пунктам и промысловым угодьям. Зимой 1584—1585 гг. подвоз продовольствия в город прекратился и среди русских начался голод. Многие, в том числе и С. Волховской, умерли от болезней.

12 марта 1585 г. соединенные силы татар и хантов под начальством карачи обложили Кашлык. Прошло более месяца. В начале мая казаки атамана Матвея Мещеряка произвели удачную ночную вылазку и ворвались в стан самого Карачи. Почти все татары были перебиты, карачи с несколькими людьми спасся бегством за Ишим. Казаки захватили его обоз и благополучно вернулись в Кашлык. Союзники карачи рассеялись по своим селениям, и осада Кашлыка прекратилась. Эта победа на короткое время улучшила положение русских, число которых после тяжелой зимовки сократилось, вероятно, до 300 человек; остальные умерли от голода, болезней. Местные жители стали доставлять казакам съестные припасы.

Через несколько недель после разгрома карачи татарин, подосланный Кучумом, принес Ермаку ложную весть, будто в Кашлык через р. Вагай направляется бухарский торговый караван, а хан не пропускает его. Ермак поверил и в июле со 150 казаками выступил навстречу каравану. Дойдя до устья Вагая, он разбил там татарский отряд, но ничего не узнал о бухарцах и двинулся вверх по Иртышу. Затем казаки одержали над татарами вторую победу близ устья Ишима и овладели без боя выше по Иртышу городком Ташаткан. Остановился же Ермак близ устья р. Шиш, почти в 400 км от Кашлыка, и повернул назад потому, что местные жители поразили его своей нищетой. На обратном пути, в Ташаткане, Ермаку снова принесли ложное известие, что бухарские купцы идут вниз по Вагаю, и он поспешил к его устью.

На берегу Иртыша, возле устья Вагая, 5 августа 1585 г. отряд остановился на ночлег. Была темная ночь, шел проливной дождь. По местной легенде, татарский разведчик унес у спящих казаков три пищали и три сумки и доставил их хану. Тогда Кучум в полночь напал на стан Ермака. Чтобы не поднимать шума, татары просто душили спящих русских. Но Ермак проснулся и проложил себе дорогу через толпу врагов к берегу. Он прыгнул в стоящий у берега струг, за ним устремился один из воинов Кучума, вооруженный копьем; в схватке атаман стал одолевать татарина, но получил удар в горло и погиб. Дружина Ермака спаслась бегством в стругах и лишь иные полегли в ночном побоище.

Дальнейшие события показали, что Ермак был душой предприятия. Старшим среди московских служилых людей остался голова Иван Васильевич Глухов, старшим среди казаков — Матвей Мещеряк. 15 августа по решению войскового круга они вывели остатки соединенного отряда, всего 150 человек, из Кашлыка и двинулись в обратный путь на стругах. Опасаясь тобольских татар, И. Глухое не пошел прежней дорогой — по Тавде или Туре. Отряд сплыл по Оби до ее низовьев, перевалил Югорский Камень (Северный Урал), достиг Печоры и оттуда вернулся на Русь. Однако татарам не удалось использовать свою победу. Среди них снова вспыхнули раздоры. Кучум послал в Кашлык с небольшим отрядом своего сына Алея, но его вскоре изгнал оттуда князь Сеид-Ахмат (Сейдяк), племянник свергнутого и убитого Кучумом хана Едигера.

Из Москвы, где еще не знали о гибели Ермака и отступлении русских, в 1585 г. в Сибирь направился воевода Иван Мансуров с 700 служилых людей и с несколькими пушками, но уже не застал русских на Иртыше. Была поздняя осень, река стала. Мансуров зазимовал на правом берегу Оби, против устья Иртыша, построил там Обский городок — первый русский острог за Каменным Поясом. Весной 1586 г. отряд Мансурова оставил городок и поплыл вниз по Оби. Дойдя до Югорской земли, он перевалил Камень и вернулся в Москву. Дело присоединения Сибири приходилось начинать сначала. Но речные пути Западной Сибири и приречные области были уже хорошо разведаны русскими.

Поход Ивана Москвитина к Охотскому морю

Из Якутска в 30-х годах XVII в. русские двигались в поисках новых землиц не только на юг и на север — вверх и вниз по Лене, но и прямо на восток, отчасти под влиянием смутных слухов, что там, на востоке, простирается Теплое море. Кратчайший путь через горы от Якутска к Тихому океану нашла группа казаков из отряда томского атамана Дмитрия Епифановича Копылова. В 1637 г. он проследовал из Томска через Якутск на восток. Речным путем, уже разведанным землепроходцами, его отряд весной 1638 г. спустился по Лене до Алдана и пять недель на шестах и бечевою поднимался по этой реке — на сто верст выше устья Май, правого притока Алдана. Остановившись на Алдане, Копылов 28 июля поставил Бутальское зимовье. От шамана с верхнего Алдана через переводчика Семена Петрова по кличке Чистой, взятого из Якутска, он узнал о реке Чиркол или Шилкор, протекающей южнее, недалеко за хребтом; на этой реке живет-де много сиделых, т. е. оседлых, людей, занимающихся хлебопашеством и животноводством. Речь, несомненно, шла о р. Амуре. И поздней осенью 1638 г. к верховьям Алдана Копылов отправил партию казаков с задачей разыскать Чиркол, но голод заставил их вернуться. В мае 1639 г. на разведку пути к морю-океану Копылов снарядил, но уже с проводниками-эвенами другую партию — 30 человек во главе с томским казаком Иваном Юрьевичем Москвитиным. Среди них был якутский казак Нехорошко Иванович Колобов, который, как и Москвитин, представил в январе 1646 г. скаску о своей службе в отряде Москвитина — важнейшие документы об открытии Охотского моря; в поход пошел и толмач С. Петров Чистой.

Восемь дней Москвитин спускался по Алдану до устья Май. Приблизительно через 200 км подъема по ней казаки шли на дощанике в основном бечевой, иногда на веслах или шестах — миновали устье р. Юдомы и продолжали двигаться по Мае к верховьям.

По истечении шести недель пути проводники указали устье небольшой и мелкой реки Нудыми, впадающей в Маю слева (близ 138 20' в. д.). Здесь, бросив дощаник, вероятно, из-за его большой осадки, казаки построили два струга и за шесть дней поднялись до истоков. Короткий и легкий перевал через открытый ими хребет Джугджур, отделяющий реки системы Лены от рек, текущих к морю-окияну, Москвитин и его спутники преодолели за день налегке, без стругов. В верховьях речки, делающей большую петлю на север, прежде чем пасть в Улью (бассейн Охотского моря), они построили новый струг и на нем за восемь суток спустились до водопадов, о которых, несомненно, предупреждали проводники. Здесь вновь пришлось оставить судно; казаки обошли опасный участок левым берегом и построили байдару, транспортную лодку, вмещавшую 20—30 человек. Через пять дней, в августе 1639 г., Москвитин впервые вышел в Ламское море. Весь путь от устья Май до моря-окияна через совершенно еще неизвестную область отряд прошел немногим более чем в два месяца с остановками. Так русские на крайнем востоке Азии достигли северо-западной части Тихого океана — Охотского моря.

На Улье, где жили родственные эвенкам ламуты (эвены), Москвитин поставил зимовье. От местных жителей он узнал о сравнительно густонаселенной реке на севере и, не откладывая до весны, выслал 1 октября на речной посудине группу казаков (20 человек); через три дня они добрались до этой реки, получившей название Охота — так русские переиначили эвенкское слово акат, т. е. река. Оттуда казаки прошли морем дальше на восток, обнаружили устья нескольких небольших рек, осмотрев более 500 км северного берега Охотского моря, и открыли Тауйскую губу. В уже упоминавшейся Росписи рекам… за Ульей перечислены (названия слегка искажены) pp. Урак, Охота, Кухтуй, Ульбея, Иня и Тауй. Поход на утлом суденышке показал необходимость строительства морского коча. И зимой 1639—1640 гг. в устье Ульи Москвитин построил два судна — с них началась история русского тихоокеанского флота.

От одного пленника — весной 1640 г. русским пришлось отразить нападение большой группы эвенов — Москвитин узнал о существовании на юге реки Мамур (Амур), в устье которой и на островах живут гуляки сидячие, т. е. нивхи. В конце апреля — начале мая Москвитин отправился морем на юг, захватив с собой пленника в качестве вожа. Они прошли вдоль всего западного гористого берега Охотского моря до Удской губы, побывали в устье Уды и, обойдя с юга Шантарские о-ва, проникли в Сахалинский залив.

Таким образом, казаки Москвитина открыли и ознакомились, конечно в самых общих чертах, с большей частью материкового побережья Охотского моря, приблизительно от 53 с. ш., 141 в. д. до 60 с. ш., 150 в. д. на протяжении 1700 км. Москвитинцы прошли через устья многих рек, и из них Охота не самая большая и не самая полноводная. Тем не менее открытое и частично обследованное ими море, которое первые русские нарекли Ламским, позднее получило название Охотского, может быть по р. Охота, но вероятнее по Охотскому острогу, поставленному близ ее устья, так как его порт стал в XVIII в. базой для важнейших морских экспедиций. В устье Уды от местных жителей Москвитин получил дополнительные сведения об Амуре-реке и его притоках Чие (Зее) и Омути (Амгуни), о низовых и островных народах — гиляках сидячих и бородатых людях даурах, которые живут дворами, и хлеб у них, и лошади, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят, и ткут, и прядут со всего обычая с русского. В той же скаске Колобов сообщает, что незадолго до русских к устью Уды приходили в стругах бородатые дауры и убили человек пятьсот гиляков: …а побили их обманом; были у них в стругах в однодеревных в гребцах бабы, а они сами человек по сту и осьмьюдесят лежали меж тех баб и как пригребли к тем гилякам и вышед из судов, а тех гиляков так и нобили… Удские эвенки рассказывали, что от них морем до тех бородатых людей недалече. Казаки были на месте побоища, видели брошенные там суда — струги однодеревные — и сожгли их.

Где-то на западном берегу Сахалинского залива проводник исчез, но казаки пошли дальше подле берег до островов сидячих гиляк — можно утверждать, что Москвитин видел небольшие острова у северного входа в Амурский лиман (Чкалова и Байдукова), а также часть северо-западного берега о. Сахалин: И гиляцкая земля объявилась, и дымы оказались, и они [русские] без вожей в нее итти не смели…, не без основания считая, что горстке пришельцев не справиться с многочисленным населением этого края. Москвитину, очевидно, удалось проникнуть и в район устья Амура. Колобов совершенно недвусмысленно сообщал, что казаки …амурское устье… видели через кошку [коса на взморье]…. Продовольствие у казаков подходило к концу, и голод заставил их вернуться назад. Осенняя штормовая погода не позволила им добраться к Улье. В ноябре они стали на зимовку в маленьком заливе, в устье р. Алдомы (у 56 45' с. ш.). А весной 1641 г., вторично перевалив хр. Джугджур, Москвитин вышел на один из левых притоков Май и в середине июля уже был в Якутске с богатой соболиной добычей.

На побережье Охотского моря люди Москвитина жили с проходом два года. Колобов сообщает, что реки в новооткрытом крае собольные, зверя всякого много, и рыбные, а рыба большая, в Сибири такой нет… столько-де ее множество, — только невод запустить и с рыбою никак не выволочь…. Власти в Якутске достаточно высоко оценили заслуги участников похода: Москвитин был произведен в пятидесятники, его спутники получили от двух до пяти рублей наградных, а некоторые — по куску сукна. Для освоения открытого им Дальневосточного края Москвитин рекомендовал направить не менее 1000 хорошо вооруженных и экипированных стрельцов с десятью пушками. Географические данные, собранные Москвитиным, К. Иванов использовал при составлении первой карты Дальнего Востока (март 1642 г.).

Великая Северная экспедиция — ряд географических экспедиций, предпринятых русскими моряками вдоль арктического побережья Сибири, к берегам Северной Америки и Японии во второй четверти XVIII века.

Экспедиция состояла из семи самостоятельных отрядов, экспедиции которых состоялись в 1733—1743 годах.

В литературе встречаются другие её названия — Вторая Камчатская экспедиция, Сибирско-Тихоокеанская экспедиция, Сибирская экспедиция.

После окончания Первой Камчатской экспедиции Витус Беринг предложил в Адмиралтейств-коллегию проект новой экспедиции к берегам Северной Америки и Японии. Кроме того, его проект предусматривал описание арктического побережья Сибири.

Проект капитан-командора В. Беринга был горячо поддержан обер-секретарём Сената Иваном Кирилловичем Кириловым и президентом Адмиралтейств-коллегии Николаем Фёдоровичем Головиным. По их инициативе проект был расширен и переработан. Основной задачей экспедиции было поставлено исследование севера России от Печоры до Чукотки и составление его географического, геологического, ботанического, зоологического и этнографического описания. Кроме того, планировались морские походы к берегам Японии и Северной Америки. 28 декабря 1732 года указ об организации экспедиции был представлен Сенатом на высочайшее утверждение.

Подразумевалось проводить исследование несколькими отрядами, каждый из которых фактически представлял отдельную экспедицию.

Побережье Северного Ледовитого океана было разбито на пять участков:

самый западный участок побережья от Печоры до Оби должен был исследовать отряд под командованием Муравьёва (позже его сменил Малыгин), подчинявшийся непосредственно Адмиралтейств-коллегии. Все остальные отряды находились под общим руководством Витуса Беринга.

участок арктического побережья России от Оби до Енисея обследовал отряд Овцына и Стерлегова.

восточнее Енисея работал отряд Минина.

участок побережья к западу от Лены был поручен отряду Прончищева, Харитона Лаптева и Челюскина.

участок побережья к востоку от Лены обследовал отряд Лассниуса и Дмитрия Лаптева.

На Дальнем Востоке действовало два морских отряда:

отряд Беринга—Чирикова должен был исследовать путь к Северной Америке.

отряд Шпанберга должен был составить опись Курильских островов, берегов Охотского моря и, по возможности, достичь берегов Японии.

Кроме того, имелось два сухопутных отряда:

академический — состоявший из учёных — членов Российской Академии наук, в задачи которого входило исследование внутренних районов Восточной Сибири, в частности Камчатки; первоначально в него были назначены Людовик Делиль и И. Г. Гмелин, а затем добавлен Г. Ф. Миллер.

отряд Петра Скобельцына и Василия Шатилова, перед которым была поставлена задача отыскания удобного речного пути от Верхнеудинска до Охотска.

Стоимость экспедиции составила более 360 тысяч рублей. В работе основных и вспомогательных отрядов было задействовано несколько тысяч человек, непосредственно научными исследованиями занимались более 550 человек. В Архангельске, Тобольске, Якутске и в Охотске для экспедиции было построено несколько специальных судов. Для обеспечения экспедиции железными изделиями под Якутском был построен Тамгинский железоделательный завод.

Двинско-Обский отряд.

Первым начал свою деятельность самый западный отряд экспедиции, подчинявшийся непосредственно Адмиралтейств-коллегии. Ему предстояло описать давно освоенный поморами участок арктического побережья России. Им предстояло найти морской проход к Оби.

В июле 1734 года отряд вышел из Архангельска на кочах Экспедицион и Обь под командой С. В. Муравьёва и М. С. Павлова. Однако, в течение двух лет отряд не смог продвинуться на восток далее острова Белый и решением Адмиралтейств-коллегии Муравьёв и Павлов были отстранены от руководства. Отряд возглавил С. Г. Малыгин. В помощь ему из Архангельска были направлены два бота под командой А. Скуратова и И. Сухотина. Отряд в составе двух ботов и коча Экспедицион сумел достичь лишь западного побережья Ямала и из-за сплошного льда был вынужден возвратиться на зимовку.

В июле 1737 года отряд вновь вышел в плавание и в августе достиг прохода в Обскую губу из пролива между полуостровом Ямал и островом Белый (ныне пролив Малыгина). Поднявшись по Оби, корабли 2 октября прибыли в Берёзов.

В результате шестилетней деятельности отряда были составлены карты юго-восточной части Баренцева моря и приобской части Карского моря.

Обско-Енисейский отряд.

В задачу отряда входило исследование берега между реками Обь и Енисей.

В январе 1734 года в Тобольске была построена 24-вёсельная дубель-шлюпка Тобол, на которой под командованием Д. Л. Овцына в мае того же года отряд вышел в море. Однако, походы 1734—1736 годов были недальними, так как из-за мощных льдов в Обской губе приходилось возвращаться в Тобольск.

По приказу Адмиралтейств-коллегии было построено новое экспедиционное судно — бот Обь-Почтальон, который в июне 1737 года прибыл в Обдорск, где зимовал отряд Овцына. Овцын стал командиром судна и в августе 1737 года на двух судах по свободному ото льдов морю отряду удалось достичь Енисейского залива, выполнив свою задачу.

Следуя инструкции Адмиралтейств-коллегии Овцын передал бот Обь-Почтальон Ф. А. Минину и поручил ему составить опись берегов от Енисейского залива до реки Хатанга вокруг полуострова Таймыр. В конце июля 1738 года Минин со своим помощником Стерлеговым Д. В. вышел в море и 16 августа достиг мыса, расположенного на 73뀩′ северной широты и возвратился на место зимовки.[4]

Летняя кампания 1739 года была задержана по вине местной администрации и не принесла заметных результатов.

По приказу Минина в январе 1740 года Стерлегов отправился в сухопутную экспедицию на восток от Енисея. Ему удалось пройти на северо-восток от реки Пясина и описать побережье от мыса Северо-Восточный до 75뀩′ северной широты.

В 1740 и 1742 годах Минин на боте Обь-Почтальон пытался пройти к устью Хатанги, но сплошные льды воспрепятствовали этому. В 1743 году деятельность Обско-Енисейского отряда была закончена.

Ленско-Енисейский отряд.

Ленско-Енисейский (также Ленско-Хатангский или Западно-Ленский) отряд начал свою работу летом 1735 года. В Якутске была построена дубель-шлюпка Якутск, который под командой Василия Прончищева 25 августа достиг устья реки Оленёк, где зазимовал из-за обнаруженной течи.

В августе 1736 года началось новое плавание и судно достигло Хатангского залива, а затем направилось вдоль восточного берега Таймыра на север. Достигнув мыса, впоследствии получившего его имя и самого северного пункта (77뀥′), Прончищев был вынужден лечь на обратный курс. 29 августа Прончищев умер, а 2 сентября Якутск вошёл в устье реки Оленёк, где через несколько дней скончалась и жена Прончищева — Татьяна, первая женщина — полярный исследователь.

В декабре 1737 года Адмиралтейств-коллегия назначила новым руководителем отряда Х. П. Лаптева.

В июне 1739 года Якутск из устья Лены двинулся на северо-запад к острову Бегичева, а затем вдоль восточного берега полуострова Таймыр. Достигнув 22 августа широты 76끇′, судно повернуло назад и зазимовало на Хатанге.

Летняя кампания 1740 года длилась всего месяц и закончилось тем, что дубель-шлюпка была раздавлена льдами. Потеряв несколько человек умершими, отряд пешком добрался до места прошлогодней зимовки.

Получив разрешение Адмиралтейств-коллегии, Х. П. Лаптев разделил отряд на три партии и начал описание берегов Таймыра с суши. Группе Челюскина удалось достигнуть самой северной точки Евразийского материка, носящей ныне его имя.

Ленско-Колымский отряд.

В Якутске для отряда была построена дубель-шлюпка Иркутск. В 1735 году, спустившись до устья Лены вместе с дубель-шлюпкой Якутск Ленско-Енисейского отряда, 18 августа отряд достиг реки Хараулах, где зазимовал. В ходе зимовки от цинги скончалось 37 человек и командир отряда П. Лассиниус, ремонта требовал бот Иркутск.

Новый командир Д. Я. Лаптев, прибыв к месту зимовки, продолжил работы в августе 1736 года. Но лишь в июне 1739 года в тяжёлых ледовых условиях бот сумел выйти в Восточно-Сибирское море. При попутном ветре быстро продвигаясь на восток, бот в конце августа достиг устья реки Индигирки, где встал на зимовку.

В 1740-41 годах Д.Лаптев сделал две безуспешных попытки пробиться сквозь сплошные льды на восток, но сумел добраться только до мыса Баранов Камень.

Летом 1742 года отряд вёл работы в бассейне реки Анадырь, где и закончились его действия.

Отряд Беринга-Чирикова.

Экспедицию отряда, которым руководил Витус Беринг, нередко называют непосредственно второй камчатской экспедицией. Перед этим отрядом ставилась задача отыскания пути в Северную Америку и островов в северной части Тихого океана.

К лету 1740 года в Охотске под руководством корабельных мастеров Козьмина и Рогачева были построены два пакетбота (Святой Пётр и Святой Павел), предназначенные для отряда.

В сентябре того же года корабли под командованием Витуса Беринга (Святой Пётр) и Алексея Чирикова (Святой Павел) перешли к берегам Камчатки, потеряв в ходе плавания во время шторма часть продовольствия. В Авачинской бухте на Камчатке членами отряда был заложен острог, позже выросший в город Петропавловск-Камчатский.

4 июня 1741 года пакетботы Святой Пётр и Святой Павел под командованием Витуса Беринга и Алексея Чирикова вышли в плавание к берегам Америки. В самом начале плавания корабли потеряли друг друга в сильном тумане и действовали раздельно. Святой Пётр под командованием Беринга достиг острова Кадьяк у западного побережья Америки. На обратном пути экспедиция зазимовала на небольшом острове, где Беринг умер во время зимовки.

Святой Павел под командованием Чирикова 15 июля достиг берегов Америки, кроме того, побывав и на отдельных островах, и 11 октября того же года вернулся в Петропавловский острог.

Южный отряд.

Летом 1738 года отряд Шпанберга на трёх судах — бригантине Архангел Михаил, дубель-шлюпе Надежда и боте Святой Гавриил — отправился к берегам Японии. В густом тумане суда потеряли друг друга и дальнейшее плавание совершали каждый в отдельности. Шпанберг на Архангеле Михаиле прошёл вдоль Курильской гряды, но из-за плохой погоды и недостатка продовольствия вернулся в Большерецк.

В мае 1739 года отряд, пополненный шлюпом Большерецк, снова вышел в море и достиг Курильских островов. 16 июня 1739 года мореплаватели впервые увидели северо-восточный берег острова Хонсю и направились на юг. 22 июня состоялась встреча с японцами. 24 июня Архангел Михаил снова подошёл к Японии у острова Хоккайдо и вскоре направился назад. В. Вальтон, командовавший в этом плавании ботом Святой Гавриил, отстал от Шпанберга и 16 июня подошёл к острову Хонсю и 19 июня высадился на него. 24 июля Святой Гавриил лёг на обратный курс.

В мае 1742 года суда вышли в новое плавание — к Курильским островам, опись которых вели до конца июля.

Академический отряд.

Возглавил академический отряд действительный член Петербургской академии наук профессор Герхард Фридрих Миллер, направлявшийся в Сибирь в качестве историографа экспедиции.

В начале августа 1733 года отряд выехал из Петербурга и в конце октября прибыл в Казань, где начал организацию метеорологических наблюдений. В конце декабря 1733 года отряд прибыл в Екатеринбург, где также производил наблюдения за температурой и давлением воздуха, ветром, атмосферными явлениями, полярными сияниями (А. Татищев, геодезист Н. Каркадинов, учитель арифметики Ф. Санников).

В январе 1734 года академический отряд прибыл в Тобольск, оттуда профессор Делакроер отправился с обозом Чирикова на восток. Миллеру и Гмелину руководитель экспедиции Беринг разрешил продолжать путешествие самостоятельно.

Из Тобольска отряд по Иртышу добрался до Омска, затем посетил Ямышевскую крепость, Семипалатинск и Усть-Каменогорск. Миллер помимо архивной работы занимался археологическими раскопками, Гмелин — организацией метеорологических наблюдений. По пути путешественники изучали флору и фауну, собирали коллекции редких растений, проводили геологические исследования.

Зимой и весной 1735 года ученые посетили Енисейск, Красноярск, Иркутск, переправились через Байкал и побывали в Селенгинске, Кяхте. Летом того же года отряд побывал в Читинском остроге и в Нерчинске, где исследовал древние памятники, могильные курганы и рудные копи.

Осенью 1735 года отряд вернулся в Иркутск.

В январе 1738 года Крашенинников в сопровождении двух казаков и писаря Осипа Аргунова отправился для исследования теплых источников на берегу одного из притоков реки Большая Баня, а затем к Авачинской сопке. В середине января 1739 года отряд на нартах прибыл в Нижнекамчатск, где ученым были организованы метеорологические наблюдения. В 1740 года Крашенинников на собачьих нартах совершил круговое путешествие по северной части Камчатки.

В 1740 году Иоганн Фишер вместе с Якобом Линденау совершил путешествие из Сургута в Охотск, где обследовал местный архив. В пути им было составлено подробное историко-географическое описание дороги до Охотска. После этого Фишер более года работал в Якутске, где в 1742 году был арестован по ложному обвинению, но вскоре оправдан и освобожден. До начала 1746 года Фишер жил в Томске, а в декабре 1746 года вернулся в Петербург.

Напарник Фишера по пути в Охотск Якоб Линденау совершил самостоятельное путешествие по Сибири. В 1741 году он составил описание пути по реке Лене, а затем вернулся в Охотск. В 1742—1744 годах он предпринял ряд походов по сибирским рекам, составив описания Удского острога, реки Уда, Медвежьих и Шантарских островов. В августе 1746 года Линденау вернулся в Петербург.

Исследования Академического отряда, называемые также I Академической экспедицией, продолжались 13 лет.[9] Трудами Г. Ф. Миллера, И. Г. Гмелина, С. П. Крашенинникова, Г. В. Стелера, А. Д. Красильникова, И. Э. Фишера и других было положено начало научному изучению Сибири, её истории и природы.

Верхнеудинско-Охотская экспедиция.

Согласно полученному заданию отряд Петра Скобельцына и Василия Шатилова должен был найти более легкий и менее протяженный путь от Верхнеудинска до Охотска, по сравнению с существующим маршрутом через Якутск. Причём, согласно, особому указанию Витуса Беринга путь отряда не должен был проходить по реке Амур, из-за опасности возможных осложнений с Цинской империей.

В 1735- 36 годах отряд вышел из Нерчинска и прошёл вниз по Шилке до реки Горбицы, а затем по притокам верхнего Амура, по рекам Нюкжа и Олёкма вышел на реку Лену и по ней дошел до Якутска.

В 1737 году Скобельцын и Шатилов предприняли ещё одну неудачную попытку отыскать путь до Охотска. Они прошли по реке Гилюй до её впадения в Зею, прошли по ней вверх, но вскоре повернули обратно и возвратились в Нерчинск.

Основной причиной неудач отряда была названа низкая дисциплина среди проводников из местных жителей, часть из которых просто сбежала, а другая часть вместо выполнения задания занималась, большей частью, охотой на соболя. Несмотря на неудачу в выполнении основного задания отряда, исследователям удалось провести геодезические и этнографические исследования на обширной территории Сибири.

Итоги экспедиции

В результате деятельности Великой Северной экспедиции впервые произведена опись отдельных участков побережья Северного Ледовитого океана, открыт американский берег и подтверждено наличие пролива между Азией и Америкой, открыты и нанесены на карту Южные Курильские острова, доказано отсутствие каких-либо земель между Камчаткой и Северной Америкой, обследованы побережье Камчатки, Охотского моря и отдельные участки побережья Японии.

Студент академии Степан Петрович Крашенинников, сын солдата, был из числа тех, кои ни знатною природою, ни фортуны благодеянием не предпочтены, но сами собою, своими качествами и службою, произошли в люди, кои ничего не заимствуют от своих предков и сами достойны называться начальниками своего благополучия (Г. Миллер). Зачисленный во Вторую Камчатскую экспедицию и прикомандированный к И.Г. Гмелину, он в 1733–1736 гг. путешествовал с ним по Сибири.

В 1737 г. С. Крашенинникова направили из Якутска на Камчатку. Он прибыл в Охотск и в начале октября перешел морем в Большерецк. Во время перехода судно дало течь, в воду сбросили почти весь груз, в том числе и чемодан с бельем С. Крашенинникова: И больше у меня не осталось, — писал он в первом (с Камчатки) рапорте, — как только одна рубашка, которая в ту нору на мне была.

На Камчатке русские тогда строили только курные избы, но и такие черные жилища казались студенту уютными, так как, случалось, его помещали в каморку, в которую …пущается тепло окнами из черных изб. Но в оных каморках зимою как ради стужи, так и ради угару жить невозможно…. Его зачислили на хлебное довольствие, но жалованья не платили два года забыли прислать приказ из Охотска. А когда (в 1741 г.) Стеллер прибыл на Камчатку, то Крашенинников получил двести рублей за два года, но его сняли с хлебного довольствия. В таких условиях студент начал и с несколькими помощниками из служивых, т. е. солдат или казаков, за четыре года завершил всестороннее исследование Камчатки (площадь полуострова 370 тыс. км2).

В 1738 г. С. Крашенинников дважды пересек полуостров в его южной части. Весной, посетив долину р. Паужетки, левый приток р. Озерной, он обнаружил и впервые описал камчатские гейзеры, бьющие во многих местах как фонтаны, но большей части с великим шумом, в вышину на один и на полтора фута. Вторую группу гейзеров, вода [которых] бьет вверх аршина на два [1 м 42 см] с великим шумом, он отметил в долине р. Банной, бассейн р. Быстрой.

Между устьями р. Большой и Авачинской губой, немного не доходя до нее, он обследовал Авачинскую Сопку. Вернувшись в Большерецк той же дорогой, он осмотрел юго-западное побережье Камчатки, но не дошел около 60 км до мыса Лопатки (Курильское озеро посетил один из его служивых).

В ноябре 1738 — апреле 1739 г. С. Крашенинников прошел от устья Большой вдоль западного берега Камчатки до 54뀰' с.ш., по долине р. Колпаковой поднялся до Срединного хребта, перевалил его, дошел до верховья Камчатки, а по ней спустился до устья и, таким образом, пересек полуостров в третий раз — в северо-восточном направлении. Затем осмотрел восточный берег до Авачинской губы и пересек Камчатку в четвертый раз, возвращаясь в Большерецк. В августе 1739 — марте 1740 г. С. Крашенинников в пятый раз пересек полуостров, пройдя от Большерецка до Нижнекамчатска, и обследовал северо-восточное побережье до устья р. Караги (против о. Карагинского).

По расспросным данным, С. Крашенинников собрал сведения о жителях этого острова (племя ительменов), исчезнувших в XIX в. по невыясненным причинам, и записал ряд слов их диалекта. Затем он в шестой раз пересек Камчатку в северной, самой узкой ее части. Изучив северо-западный берег от р. Лесной до Тигиля, он в седьмой раз пересек полуостров в восточном направлении до Нижнекамчатска. Вернулся он в Большерецк пройденным уже ранее путем, закончив восьмое пересечение Камчатки.

В конце 1740 г. С. Крашенинников в девятый раз пересек полуостров — от Большерецка до Нижнекамчатска, а в феврале — марте 1741 г. совершил десятое пересечение. Он поднялся по р. Камчатке до Верхнекамчатска, вышел затем к Охотскому морю (у 55 с.ш.) и обследовал берег до Большерецка.

Десятикратное пересечение полуострова дало Крашенинникову основание для обобщенной характеристики его рельефа: Камчатский мыс [полуостров] по большей части горист. Горы от южного конца к северу непрерывным хребтом простираются и почти на две равные части разделяют землю [Срединный хребет]; а от них другие горы к обоим морям лежат хребтами… Низменные места находятся только около моря, где горы от оного в отдалении, и по широким долинам, где между хребтами знатное расстояние… (долина р. Камчатки). С. Крашенинников проследил Срединный хребет приблизительно на 900 км (длина его 1200 км).

Впервые весь этот водораздел многочисленных коротких рек, принадлежащих бассейнам Охотского и Берингова морей, нанесен на карту в 1742 г., очевидно, по материалам Г. Стеллера и С. Крашенинникова. Автор ее — уже упоминавшийся нами Я. Линденау. Ему, между прочим, принадлежит первая характеристика Парапольского дола — узкой и длинной (425 км) межгорной впадины, отделяющей Пенжинский хребет, также показанный на его карте, от Корякского нагорья.

С. Крашенинников описал четыре восточных камчатских носа (полуострова) — Шипунский, Кроноцкий, Камчатский и Озерный — и образуемые ими заливы — Кроноцкий, Камчатский и Озерный, а также ряд бухт (Авачинская и др.). Он проследил течение крупных рек, в том числе Камчатки (758 км), описал ряд озер, включая Нерпичье и Кроноцкое. Что касается до огнедышащих гор и ключей, то едва может сыскаться место, где бы на столь малом расстоянии… такое их было довольство. Он лично исследовал почти все высочайшие горелые сопки — Авачинскую, Корякскую, Кроноцкую, вулкан Толбачик, поднимающиеся на 2741–3682 м над уровнем моря, и величайший действующий вулкан Евразии — Ключевскую Сопку (4750 м).

Общая длина пройденного С. Крашенинниковым камчатского побережья — более 1700 км, а внутренних учтенных маршрутов — более 3500 км. Не осмотрены им только два береговых участка: западный, между 55 и 58 с.ш., и юго-восточный — от мыса Лопатки до 53 с.ш., всего около 700 км. При этом он один представлял собою комплексную экспедицию, выступая то как геолог и географ, то как ботаник и зоолог, то как историк и этнограф, то как лингвист.

В июне 1741 г. С. Крашенинников оставил Камчатку и через Сибирь вернулся в Петербург в конце 1742 г. В апреле 1750 г. он был утвержден профессором натуральной истории и ботаники, т. е. стал академиком.

В 1751 г. он закончил Описание земли Камчатки — монументальный труд, лучшее в мировой литературе XVIII в. страноведческое описание малоизвестной земли, но оно увидело свет лишь в 1756 г. — через год после его смерти. Эта работа вскоре была переведена на четыре европейских языка, стала образцом для нескольких поколений географов и сохранила большое значение до нашего времени.