Шарль Джулиус Генри Николь родился в семье профессора естественной истории Жюльена Николя в старинном французском городе Руане. С гимназических лет Шарль проявлял большие способности к литературе. Педагоги восхищались его чувством слова и стиля. Но эту страсть победило устойчивое; влечение к медицине и биологии - серьезному делу жизни отца и старшего брата, известного патолога Мориса Николя. Журавль поэзии улетел в небо, а синицей в руках стало обучение в медицинском коллеже Руана и потом на медицинском факультете Сорбонны.

В 1889 году Шарль сдает экзамены, необходимые для медицинской стажировки, и по совету брата поступает на работу в Пастеровский институт. Под руководством Эмиля Раукса, коллеги и единомышленника Луи Пастера, Николь в 1893 году защищает диссертацию, посвященную роли бациллы Дюкрея в развитии мягкого шанкра (венерического заболевания), и становится доктором медицины.

Доктор Николь возвращается в родной город уже в качестве заведующего бактериологической лабораторией в муниципальном госпитале. Заветная мечта исследователя - сделать Руан крупным центром бактериологии. Однако, столкнувшись с непониманием заседавших в мэрии бюрократов, ученый вынужден отказаться от своих намерений. Кроме того, после перенесенного воспаления среднего уха у Николя стал неуклонно ухудшаться слух. В условиях прогрессирующей глухоты, мешавшей общению с пациентами, ученому приходится оставить врачебную практику и заняться исключительно экспериментальной работой.

В 1902 году Николь получает приглашение занять пост директора филиала Пастеровского института в Тунисе. Работа в колониях не считается престижной, но доктор медицины, неуютно чувствующий себя на родине, принимает это предложение. За несколько лет он превращает заштатный филиал, занимавшийся вакцинацией населения против бешенства, в одну из ведущих лабораторий мира, где ведется исследование тропических болезней, о которых в те времена было мало что известно. Доктор Николь обнаруживает, что лейшманиоз и токсоплазмоз вызываются простейшими, что возбудителем гриппа является вирус, что весьма распространенная в Северной Африке глазная болезнь трахома переносится мухами.

Загадкой для бактериолога, как, впрочем, и для всего человечества, оставался тиф. Эпидемии сыпного тифа, или сыпняка, нередко прокатывались по европейским городам и весям, вызывая тридцати - семидесятипроцентную смертность среди заболевших. Распространялась эта страшная болезнь молниеносно. Особенно опустошительными были набеги тифа на воинские части, на городские трущобы, на места заключения. Резко обостряли угрозу эпидемии сыпняка революции и войны.

Было известно, что болезнь вызывают микробы из рода риккетсий. Но вот каким образом эти самые риккётсии передаются от человека к человеку, долгое время узнать не удавалось никому.

Шарлю Николю помогла, как это часто бывает, наблюдательность. Он заметил, что до того, как попасть в госпиталь, тифозные больные заражают своих близких и соседей, и даже врачей и сестер приемного покоя. Но как только больные попадают в палаты, то сразу же перестают быть опасными для окружающих. Николь задался вопросом: Что же происходит между поступлением больного в госпиталь и его помещением в палату? Ученый сам же на него и ответил: А происходило следующее: больной тифом снимал свои одежды, его брили, стригли и мыли. Следовательно, заразный объект был как-то связан с одеждой и кожными покровами, и его были способны удалить мыло и вода. Таким заражающим агентом могла быть только платяная вошь.

Исследователь решил проверить свою догадку эксперимент тальным путем. Подопытными животными стали морские свинки и шимпанзе - наиболее близкий к человеку вид приматов. Эксперименты показали, что вошь действительно является переносчиком возбудителя сыпного тифа.

Открытие доктора Николя за очень короткий срок избавило жителей города Туниса от эпидемий тифа. Соблюдение простых гигиенических правил резко снизило заболеваемость. Во время Первой мировой войны французская армия практически не несла потерь от тифа, тогда как за сто лет до того армия Наполеона вынуждена была ограничивать маршруты боевых походов в зависимости от эпидемической угрозы. Та же положительная тенденция наблюдалась в 1914-1918 годах в войсках Англии и Германии. Санитарные службы проводили специальную обработку обмундирования солдат, воюющих в окопах.

Иная картина была в армиях России и Сербии, где элементарных правил гигиены практически не соблюдали. А уж в гражданскую войну тиф скосил русских людей едва ли не больше, чем пуля и шашка…

Николь показал также, что у людей, выживших после тифа, устанавливается стойкий иммунитет к нему. Но встречаются и такие, кто сам не заболевает этой страшной болезнью, однако может становиться ее носителем, поскольку риккетсии содержатся у него в крови. И стоит только появиться вшам, как вспыхивает эпидемия. Это открытие стало крупным вкладом в иммунологию.

В 1928 году за установление передатчика сыпного тифа - платяной вши Шарлю Николю была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине. Голоса членов Нобелевского комитета разделились: некоторые вообще не считали открытие Николя таковым, другие утверждали, что работа французского ученого не содержит новых принципов, которые могли бы двинуть вперед науку. Но в конце концов члены комитета сошлись на том, что исследования Николя помогли сберечь много жизней во время Первой мировой войны. И премия была присуждена.

В 1932 году доктор Николь становится руководителем отдела экспериментальной медицины в Коллеж де Франс. Он показывает себя великолепным лектором, пропагандистом медицины и науки. Человек, раскрывший тайну тифа и фактически победивший его, предсказывает, что новые инфекционные болезни могут возникать по воле случая, в результате мутаций болезнетворных организмов, и будут свирепствовать до тех пор, пока естественный отбор не выявит людей с максимальной сопротивляемостью. Чума XX века - СПИД - как раз и может считаться такой инфекционной болезнью.

Шарль Николь скончался 28 февраля 1936 года в Тунисе. Кавалер ордена Почетного легиона оставил не только научные труды об отвратительных вшах, но и великолепные новеллы, стихи, философские эссе. Так в жизни и судьбе великого ученого прекрасное, в полном соответствии с диалектикой, преодолевало безобразное.